Едят ли покойники торты с клубникой?

– А что плохого в соцработнице? Профессия как профессия. – Петер не понимает, отчего Эмма так заводится! – А что с твоей матерью?

– Умерла.

– Как жалко!

– Нечего жалеть. Она умерла, когда я родилась. Я ее совсем не помню.

Северин и Эмма Блум против всего мира. Так было всегда. Неписаный закон. А Тереза Функ хочет этот закон нарушить.

– И с тех пор у твоего отца не было подружки? – У Петера это в голове не укладывается. Целых двенадцать лет могильщик живет один с дочерью.

– Нет! Да и зачем? Ему никто не нужен. У него есть я!

Ответ Эммы Петера дико рассмешил. Забыв, что им надо вести себя тихо и незаметно, он корчится от смеха в спальном мешке.

– Хватит! Я, конечно, все понимаю, но почему именно эта тупая телка?

– Почему бы и нет? Тебе еще повезло!

– Вот как? Ты что, в этом разбираешься? Ты ведь ее совсем не знаешь.

– Ее нет, зато твоего отца знаю. Он ведь неплохой, разве нет? Я знаю многих, чьи родители разошлись. Почти у половины моих одноклассников. В этом нет ничего особенного. Взять, например, Макса. Отец ушел от них два года назад, и у него уже пятая подружка. А Феликс Дорн! Знаешь его?

– Нет!

– Его родители уже десять лет в разводе. Его мама с тех пор уже дважды вышла замуж. А отец постоянно приводит новых.

– А я тут при чем?

– Когда-нибудь твоему папе придется найти новую женщину. Он ведь не может вечно горевать по твоей маме. Жизнь продолжается, даже когда кто-то умирает. Когда-то же она продолжается, правда?

Петер говорит серьезно, голос его даже дрожит. Как же иначе! От Эммы это, конечно, не укрылось. Ну вот – на жалость давит! Так нечестно!

– Конечно, продолжается! – говорит она. – Я все понимаю.

Хотя есть же люди, которые живут одни. Они что, все несчастливы?

– Но эта Функ! Как назло! Я ее терпеть не могу!

– Дождись, чем дело кончится! Может, они еще сто лет не сойдутся.

Ему легко говорить! С другой стороны, ей только и остается, что ждать.

– Нам пора бы немного поспать, – предлагает Эмма. Ей больше не хочется обсуждать эту тему. – Наверняка уже за полночь. На рассвете нам надо отсюда убраться.

Петер начал привыкать к звукам, уже не вздрагивает при каждом шорохе. Он чувствует, как сильно устал. Устроившись поудобнее, он поворачивается лицом к Эмме:

– Ты права: здесь не так уж и плохо.

Следующий день

В целом, надо сказать, все прошло хорошо. Оба крепко спали – даже Петер. Впервые после смерти Мартина он проспал всю ночь. И это под открытым небом, на кладбище!

Около пяти утра начинают галдеть птицы. Петер тут же просыпается. Медленно восходит солнце, заливая все тускло-серым светом. Эмма и Петер еще час сидят в спальных мешках, прислонившись спинами к стене капеллы.

Где-то в половине седьмого они сидят уже на кухне у Блумов. Отец Эммы наколдовал роскошный завтрак: яичница с ветчиной, пахучий черный хлеб, теплые круассаны из духовки, порезанный на кусочки ананас, свежевыжатый сок. А ведь сегодня утро воскресенья! Как ему только удается?

Часов в восемь Петер отправляется домой. По дороге он заходит в кондитерскую Стравинского за свежей выпечкой и упаковкой апельсинового сока и на всякий случай берет еще пол-литра молока. Передняя дверь не заперта. Отлично: значит, на яблоню лезть не придется. В доме тишина. Петер проходит сразу на кухню, ставит кофе и накрывает на стол. Три чашки, три стакана, три тарелки, три ножа, три ложки для варенья.

От звона посуды просыпаются родители. Они стоят у входа в кухню по обе стороны дверного проема. Петер замечает, что руки у них, как часто в последнее время, скрещены на груди, будто они постоянно мерзнут. На маме одна из старых футболок Мартина. Футболка ей велика – мама похожа в ней на маленькую девочку.

– Чем это ты тут занимаешься? – хрипло спрашивает отец.

Папа в своем репертуаре! Такие дурацкие вопросы задает только он. Дело в том, что отец Петера – психолог, а они всегда задают вопросы, ответ на которые очевиден, считает Петер. Спрашивают и спрашивают, пока ответов совсем не останется. Ни одного. Но сейчас Петера это не раздражает. Главное, что отец вообще заговорил.

– Я готовлю завтрак, – объявляет Петер. – Для нас троих!

– Вот как! Вообще-то я не голоден. – Вид у отца довольно помятый. На правой щеке у него отпечаток подушки.

– Ничего, – отвечает Петер, твердо решив настоять на своем. Хотя сам он только что плотно поел, никто не выйдет из кухни, пока не сядет за стол и не позавтракает. Такой у Петера план. – Как-нибудь осилишь. Я же тебя не заставляю съесть целую свинью. Просто хочу, чтобы мы вместе поели. Сейчас!

Мать Петера не знает, что сказать. Она таращится на стол. Кто бы мог подумать? Один из ее сыновей приготовил завтрак на всю семью. Все изменилось! Все! Криво улыбнувшись, она послушно садится за стол.

– Лео, иди сюда, садись! Наш сын приготовил завтрак. – Она кивает с отсутствующим видом. Петеру это совсем не нравится. Но потом мама с улыбкой произносит: – Молодец, сынок!

Все трое и впрямь едят вместе – за одним столом! И даже разговаривают. Пусть немного, но и то ладно. Им нужно заново привыкнуть.

– Как дела в школе? – спрашивает мама.

– Давно там не был.