Единственный ребенок

Услышав эти слова, женщина еще больше разволновалась. Поспешно двинулась к своему дому, отвернув лицо.

— Подождите, может, все-таки расскажете, что тут произошло? — умоляюще крикнула ей вслед Сонгён.

— Мы просто живем по соседству — откуда нам знать, что творилось в этом доме! — отозвалась женщина, удаляясь с такой быстротой, будто за ней гнались, хотя именно она и завела этот разговор. Похоже, ей не хотелось даже просто упоминать имя Хаён.

Сонгён пребывала в полном смятении. По спине побежали мурашки, в животе что-то сжалось. На лбу выступил пот, хотя кончики пальцев вдруг резко похолодели.

Не оглядываясь, Сонгён поспешила к выходу из переулка.

25

Жаркие влажные дни продолжали медленно тянуться друг за другом.

Позвав охранника, Ли Бёндо попросил о следующей встрече с Сонгён, но ему лишь рассмеялись в лицо. И только после основательного скандала с криками и оскорблениями к нему заглянул начальник охраны.

— Мне обязательно нужно еще раз с ней пообщаться! У меня еще есть что сказать! — объявил Ли Бёндо.

— А вот психолог, похоже, отнюдь не горит желанием с тобой пообщаться, — ответил начальник охраны.

— Мне нужно с ней увидеться!

— Полагаю, ты не знал, но это была ваша последняя беседа. Она больше к тебе не придет.

— Что?! Нет… Быть такого не может! Позвоните ей прямо сейчас! Я еще не закончил все рассказывать! — завопил Ли Бёндо, а начальник охраны подошел к стальным прутьям решетки и прошептал ему прямо в лицо:

— Сразу надо было все выложить, а не выделываться.

— Передайте ей, что я расскажу, где эти женщины… где остальные тела! — выкрикнул Ли Бёндо, решив зайти со своего последнего козыря, который до поры до времени надежно припрятывал в рукаве. Он-то думал придержать его, никому ничего не рассказывать, но теперь ему казалось, что все-таки стоит поделиться этой информацией, если это позволит вновь повидаться с Сонгён. Когда отчаянно чего-то хочешь, то становишься слеп ко всему остальному.

Начальник охраны удивленно посмотрел на лицо за решеткой. Задумчиво прищурился, прикинул: это и в самом деле всерьез? Но сказал он вовсе не то, что ожидалось.

— Запал на нее, что ли? — вот что он произнес, приподняв уголок рта и презрительно усмехаясь.

Ли Бёндо показалось, что его козырную карту прямо у него на глазах разрывают в клочки. Не этого он хотел, не так хотел разыграть ее! Великий замысел должен быть окончательно исполнен! Нельзя позволить этому гаду нарушить все его планы…

— Я тебя предупреждал, что дело идет к этому, — добавил начальник.

— Да говорю же, я ей все расскажу про другие убийства!

— Это интересно только полиции и следователю, а мой интерес — чтобы ты тихо сидел в камере и никуда из нее не рыпался, усек?

— Позвоните моему адвокату! Я такого просто так не оставлю!

— Да запросто. Только знаешь что? Ты столько раз уже врал своему адвокату, так что я не уверен, что он сейчас бросит все дела и сразу примчится к тебе. Вообще-то тебя уже осудили, если ты вдруг забыл.

При этих его словах Ли Бёндо стал пунцовым от злости.

— Охрана! Охрана! Позовите начальника тюрьмы! Мне нужно поговорить с ним! — разорался он.

Однако охранник, который прибежал с другого конца коридора и встал рядом со своим начальником, даже не посмотрел на Ли Бёндо.

— Вы вообще соображаете, что творите? Вы знаете, кто я? Я — Ли Бёндо! Думаете, я буду просто так вот сидеть и ничего не делать?

— Ну давай, поори еще, — равнодушно произнес начальник охраны, ничуть не тронутый его буйством.

Вскоре остальные заключенные заколотили в двери своих камер, ругаясь и понося Ли Бёндо за поднятый шум. Им тоже больше не хотелось его слышать.

Ли Бёндо, дрожа всем телом, ухватился за прутья решетки. Он так и горел от ярости. Откуда-то опять тягуче зазвучала песенка— у него совсем не оставалось времени, чтобы тратить его зря. Та неспешная материнская песенка, что заставляла его сходить с ума от удушья. «Бам-бам, молоточек Максвелла…»

Охранник с начальником скрылись за шлюзовой дверью в конце коридора, оставив его в бессильной ярости таращиться им вслед.

Оставшись один, Ли Бёндо опустился на пол, прислонившись спиной к стене, и погрузился в раздумья.

Нельзя тут просто беспомощно сидеть! Надо найти какой-то способ повидать ее снова.

Сонгён — единственная, кто поймет эту материнскую песенку, которая безостановочно проигрывалась у него в мозгу; она — единственная, кто может ее остановить. Он жаждал рассказать ей, и только ей, ту старую историю про себя и свою мать.

В тот день, когда Ли Бёндо совершил свое первое убийство на раскисшем от дождя дворе, первым делом он убедился, что мать действительно мертва, а потом всю ночь копал яму и похоронил ее. Кровь, окрасившую землю, бесследно смыл дождь.

Как и его появление на свет, смерть матери осталась никем не замеченной. Они держались обособленно, почти никак не контактируя с внешним миром. Во всяком случае, каких-то гостей ждать не приходилось.