Единственный шанс

– Говорите же! – поморщился комбриг.

– Простите, товарищ капитан первого ранга. – выдавил наконец Маховой. – У меня сугубо личное. К делу отношения не имеет.

Ушинский покосился на Горбатова:

– А вы что скажете?

– У нас все в полном порядке, товарищ капитан первого ранга! – твердо ответил тот.

– Так точно! – подтвердил Маховой.

– Надеюсь, власть делить больше не будете? – усмехнулся комбриг.

– Никак нет!

– Ну вот и добро, – сказал Ушинский. – Вижу, пришли к согласию. Итак, идете к Столбчатому…

Штормило вторые сутки. Корабль, одетый в броню, обычно казавшийся большим и крепким, представлялся сейчас скорлупкой, брошенной в пучину бескрайнего океана. Его швыряло из стороны в сторону, подбрасывало вверх, чтобы через минуту низвергнуть в кипящую бездну. Холодная, в белой пене, вода неслась по палубе.

Маховой с тревогой поглядывал на рулевого: как-то он справится. Но Жарких стоял у руля, коренастый, уверенный, сохраняя абсолютную выдержку. Ноги расставлены, плечи развернуты, лицо сосредоточенное, вдохновенное, словно в борьбе со стихией рулевой получал награду за свой тяжкий труд. Возможно, так он и считал, потому как вахта его началась, когда штормить стало значительно сильнее.

Раза два Маховой предлагал Жарких сменить его, но Харитон отвечал вопросом:

– А вы, товарищ командир? Сами-то вы остаетесь?..

Маховой действительно уже много часов не покидал рубки, но, как ни странно, не чувствовал усталости. Только движения стали чуть-чуть замедленными, да голова потяжелела…

Корабль неожиданно завалило на левый борт.

– На волну, на волну рули… – крикнул командир и, вцепившись в поручень, склонился к фосфоресцирующему экрану локатора.

Размеренно бежала по кругу развертка, вспыхивали пятна там, где встречалось препятствие. Далеко в океане радиоволны наталкивались на землю и тотчас отражали ее здесь, на круглом выпуклом экране. Радиолокационная станция «Волга» – глаза корабля – всегда служила надежно, вовремя предупреждая об опасности. Для корабля не было сейчас ничего страшнее земли и прибрежных подводных скал.

В рубке появился Ковалец.

– Товарищ старший лейтенант, антенну сорвало! – доложил он.

«Час от часу не легче, – подумал Маховой. – То “чирок” чуть не снесло, теперь вот антенну… Что дальше-то будет?»

– Исправить можно? – спросил.

– Пробовал. Может, еще раз?

– Отставить, Ковалец, – с досадой сказал Маховой. – В такой шторм рискованно.

– Так ведь я слышу базу, а она меня нет…

– Принимайте все, что передают, и докладывайте немедленно. Идите на место!

Время шло, а шторм и не думал слабеть. Океан грозно накатывал на корабль волну за волной. Порой казалось, что, зарывшись в воду, он уже оттуда не выберется. Но проходили мгновения, и форштевень снова, взметнувшись кверху, вспарывал очередной вал.

«Крепкая посудина, сделанная на совесть», – с горделивым чувством думал Маховой. Он был на вахте уже шесть часов. Пора бы и смениться. Но ему не хотелось уходить в каюту. И он тут же находил оправдание: пусть не такой сильный, а все же шторм. В такой ситуации свой глаз надежней… К тому же боялся остаться наедине с собой. Лучше быть на людях. Порой в памяти наступали не то чтобы провалы, а какое-то затмение. И Маховой то приваливался к переборке, то машинально глядел на экран локатора или без нужды заглядывал в штурманскую рубку. Потому, наверное, и не уловил, как постепенно начала меняться погода. Сперва очистился краешек взлохмаченного неба. Потом переменился ветер: задул норд-ост.

На командном пункте появился Горбатов. Он несколько раз обошел посты, побывал в машинном отделении, на камбузе. Переходя из отсека в отсек, Михаил беседовал с матросами, даже шутил, но на сердце, как говорится, скребли кошки. Уязвленный поведением Махового, он сдерживался из последних сил.

– Все в порядке, – коротко доложил Горбатов. – Настроение у людей нормальное.

Голос прозвучал отчужденно, и Василий, искоса взглянув на помощника, подумал: обижен? А ведь прав… Сознаться вслух не позволяла гордость, но понять, откуда идет неуступчивость, Маховой был в состоянии. Хотелось доказать себе, что он ничуть не хуже Мишки. Почему же тогда его предпочли другому? Почему?.. Глупо, конечно, у женщин совсем иные мерки…

– Вроде бы стихает, – сказал Жарких.

– Сила ветра упала до трех баллов, – отозвался Пчелкин.

– Значит, пошло на убыль…

Маховой откровенно обрадовался предлогу передать вахту помощнику. Самое опасное позади, и командир вправе покинуть мостик.

– Пойду передохну, – сказал Горбатову. – Командуй тут. Курс прежний!

Приказ был получен, и, хотел того Михаил или нет, он вынужден был подчиниться, хотя внутри и противился этому.

«Василия понять, конечно, можно, – подумалось ему. – Маховой утверждается в коллективе. Но какой ценой? Унижением друга?.. Больше терпеть нет сил». Как только вернутся в базу, он немедленно подаст рапорт с просьбой отчислить с корабля. Пусть посылают на любую «калошу» с каким угодно понижением. Вплоть до увольнения… Только бы не оставаться под командованием человека, не ставящего его ни в грош…