Едкий дым и горький паслён (СИ)

От взгляда Тесея не укрывается, как легкий румянец вновь окрашивает щёки брата. Тот опускает голову, пряча глаза под упавшей чёлкой, делая вид, что деревянные перила веранды интересуют его больше всего на свете. Резко дёргает плечом, говорит, продолжая смотреть в сторону.

— Магглы считают драконов мифическими существами. Они боятся их, сажают на золотые кучи в сказках, заставляя охранять замки, принцесс. Драконы убивают людей, но люди в это не верят. Странно. — Он поднимает глаза на Тесея, в его взгляде печаль. Что-то странное, что-то, что, как бы ему ни хотелось — Тесею он так и не может высказать. И кто тому был виной?..

Тесей молчит и слушает.

— Я же вижу их иначе, мне кажется, я понимаю их, — взгляд брата рассеивается, улетая куда-то далеко за плечо Тесея. — Они не живут по правилам и уставам, — горькая усмешка, взгляд вновь устремляется в пол, — и потому близки мне. Хорошо, что их есть, кому защитить.

Пауза повисает, будто размышляя над прозвучавшими словами.

— Извини, — коротко бросает брат, спрыгивая с веранды на землю, и быстрым шагом удаляется по тропе вверх.

Тесей поднимается по чуть поскрипывающим ступеням, кладёт руку на шершавые перила. Опущенный взгляд изучает причудливые узоры на дереве: вот линия, совсем прямая, чёткая, точно выверена по линейке, вдруг встречается с сучком — круглое темное пятнышко, дающее начало новому витку. Но линию, ту, что шла свой путь, уже не сделать прежней: она извивается, кривится, становясь совсем уродливой и неприглядной. Тесей проводит указательным пальцем этот странный путь, останавливаясь на темном пятнышке.

— О, мсье Скаманде’, — послышалось из-за спины, — я хотель как ‘газ вас искать.

Пьер стоит на пороге, ещё удерживая ладонь на дверной ручке. Рукава плаща закатаны, обнажая шрамы от ожогов, на губах сдержанная полуулыбка.

— Мсье Делакур, — кивает Тесей, крепко пожимая протянутую руку. Кожа под ладонью груба от мозолей. — Чем могу помочь?

— Я хотель говорьить о вашем б’гате. — Пьер делает два шага в сторону, облокачивается о перила. В руке его блеснул портсигар. — Вы не п’готив? — Получив утвердительный кивок, он закуривает, смотрит на Тесея уставшими глазами. У всех, кто сейчас в заповеднике, такие же глаза и измождённый вид.

— Ваш б’гат, — голос у Пьера хриплый, он чуть растягивает слова, явно продумывая, что ему говорить, — одарьённый волшебньик. Он изъявьил желание изучать д’гаконов. Здесь. — Он стал необыкновенно серьёзен. — Но он сльишком юн. И есть обстоятельства…

— Вы просите, чтобы я с ним поговорил? — прерывает его Тесей.

— Да, п’гошу. — Пьер делает долгую затяжку и выпускает через нос две струйки сизого дыма. Совсем как дракон.

— Хорошо.

— Я буду вам п’гизнательен, мсье Скаманде’. — Сигарета исчезает во вспышке магического пламени, руки скрепляются в рукопожатии. Драконолог уходит. Тесей остаётся на веранде.

Глупо, откровенно глупо. Исполнить давнее желание брата и надеяться, что только от этого он подпустит поближе. Даже гиппогрифы чувствуют, когда им кланяются с фальшивой любезностью. Что уж говорить о Ньютоне. Да, показал, да, дал возможность прикоснуться к чему-то значимому. А с другой стороны, практически сразу оставил в компании незнакомых людей, да ушёл по важным рабочим делам. А теперь злишься, что ничего в ваших отношениях не поменялось. Молодец, что ещё сказать.

Воображение уже в красках рисует предстоящий разговор, не суля ничего хорошего.

Безлюдно. Большинство прибывших волшебников отдыхает в домах, а драконологи ушли на другую сторону долины. Только могучий конюх, чей рост навевал мысли о родстве с великанами, подливает ячменное виски в глубокие корыта. Крылатые кони смирно стоят в устроенном в искусственной пещере загоне, изредка переступая ногами, да встряхивая могучими головами.

Ньютон сидит здесь же, прямо на траве, скрестив ноги. Записная книжка раскрыта, нарисованному коню не хватает только крыльев, чтобы взлететь над страницами. От старания брат чуть высовывает кончик языка, ровно держит перед собой карандаш, определяя перспективу, от чего становится похожим на прилежного ученика художника. Холодный горный ветер треплет непослушные рыжеватые волосы, придавливает ткань рубашки к острым лопаткам.

— Замёрзнешь же, — тихо говорит Тесей, качая головой. — Где твой плащ?

Ньютон только сейчас замечает, что у него появилась компания, вздрагивает и неуклюже поднимается на занемевшие ноги.

— Не подкрадывайся так, — бурчит он. Оказывается, всё это время он сидел на сложенном в несколько раз плаще. Странно, что Тесей сразу не заметил. — Пожалуйста.

Начинать разговор невыносимо сложно. По правде сказать, все их разговоры, не укладывающиеся в схему «мама просила передать тебе, что», всегда, с поступлением Ньютона в Хогвартс, начинались неловко и сбивчиво. Словно оба вдруг забывали, как правильно складывать звуки в слова, а языки превращались в тяжёлые вялые куски плоти.

— Со мной говорил Пьер. — Со стороны, должно быть, он походит на статую из холодного камня, вдруг заговорившую. — Ты не сможешь здесь остаться.