Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

Я прикрыл глаза и сосредоточился на едва слышных звуках их голосов. Должно быть, она отбросила телефон, потому что разобрать что-либо было почти невозможно. Кроме, разве что того, что Пуговица сражалась за свою жизнь. Если слышится шум, то, значит, она все еще жива. Пуговица просто так не сдается…

– Нет! – раздался отчаянный вопль, и затем наступила тишина.

Боунс проинструктировал своих людей и запретил не то что убивать ее, но даже причинять ей сильную боль. И ее молчание означало лишь одно.

Ей вкололи снотворное.

Нажав на клавишу отбоя, я встал и прошелся между креслами. Когда раздался звонок от Пуговицы, мой самолет уже пересек половину Атлантического океана. Я болтался над морем и ничем не мог ей помочь – и это просто разрывало душу на части.

Я должен был остаться с ней.

Нет, я должен был забрать ее с собой.

Черт, как же паршиво!

Я снова включил телефон и попробовал отследить ее местоположение, молясь, чтобы чип все еще работал. Она так и не избавилась от него, и я надеялся, что сигнал окажется достаточно мощным. Прошла минута, пока устанавливалось соединение, и наконец я увидел точечку на экране. Точка двигалась по улицам Манхэттена по направлению к побережью. Вероятно, ее везли на машине в аэропорт.

Ах ты ж, гадство!

Я набрал номер Кейна.

– О, наконец-то соизволил перезвонить! – раздался голос брата.

– Заткнись и слушай меня! Боунс все же добрался до Пуговицы. Ее похитили прямо из квартиры и теперь куда-то везут. А я сейчас в этом гребаном самолете и уже полпути пролетел!

Несколько мгновений Кейн ничего не говорил, видимо, осмысливая масштаб новости.

– Вашу мать! – наконец изрек он. – И что мы должны предпринять?

– Я разверну самолет обратно.

Если Боунс полагал, что сможет отнять к меня мою женщину, то он жестоко ошибся. Я бы скорее умер, чем позволил бы ему снова дотронуться до нее. Черт меня побери, если я допустил бы издевательства над нею. Мне не удалось спасти Ванессу, о чем я жалел каждый день. И теперь я не мог допустить того же в отношении к Пуговице.

– Слушай, не делай этого! – произнес Кейн.

– Чего не делать? – вскипел я. – Ты что, думаешь, я вот так буду сидеть и ничего не предпринимать?

Руки у меня тряслись, и я никак не мог успокоиться. И хотя самолет сильно трясло, я встал и начал ходить взад-вперед по проходу, чтобы хоть как-то прийти в себя. Пуговица была в беде, а я ничем не мог ей помочь. Мое бессилие и ощущение безнадежности буквально сводили меня с ума. Она нуждалась в моей помощи, а меня не оказалось рядом. И если бы с ней что-нибудь случилось, то я никогда не простил бы этого себе.

Никогда.

– Успокойся на секунду и подумай, – продолжал Кейн повелительным тоном. – Ее точно отвезут в Италию. Я проверял – Боунс сейчас там. А пока ты будешь летать туда-обратно, она окажется на полпути в Европу. Так что давай, дуй до дома.

Его предложение сперва показалось мне немыслимым. Как я мог просто сидеть и ждать? Черт, я терпеть не мог такого положения. Если нужно было действовать, я действовал, а не расхаживал по углам, тяня кота за хвост. Я всегда был человеком действия.

– Стой… А если они отвезут ее куда-нибудь в другое место?

– Чип все еще у нее?

– Да.

Срань господня, хоть что-то хорошее!

– Так вот и продолжай следить за ней. Уверяю тебя, что ее повезут в Рим.

– А с чего это такая уверенность?

Пробыв в Штатах почти месяц, я совсем забросил свои рабочие дела, сосредоточившись лишь на том, чтобы убедить Перл уехать со мной. Но и того не доспел.

– Цены вчера упали. Это похоже на гонку вооружений. А ты прекрасно понимаешь, что тут не обойдется без Боунса.

Да, Боунс никогда не упускал своей возможности. И никогда не позволял переходить ему дорогу. Он всегда был начеку. Впрочем, и мы с Кейном были такими же. У нас были серьезные источники информации, и мы ни за что не позволяли обойти нашу фирму.

– Да, ты прав.

– Так что я точно тебе говорю, он в Италии. И никуда не денется, пока ему не доставят Перл. Он хочет…

– Так, довольно.

Я и так прекрасно знал, что он хочет, без подсказок Кейна. Картины одна страшнее другой ворвались в мою голову, словно осиный рой. Избиения, унижения – все это чрезвычайно взвинтило мое воображение. Он свяжет ее и будет бить кнутом или плеткой, пока живого места не останется. Мысль отозвалась во мне такой мучительной болью, что на глаза у меня навернулись злые слезы. Я схватился за спинку переднего сиденья с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Давай, прилетай, и мы тебя встретим, – нарушил напряженное молчание Кейн. – Потом устроим засаду на Боунса и его людей. Все будут на месте. И мы отобьем у него Перл.

– Мы должны отбить, Кейн. Должны.

Если я упущу этот шанс, но больше не смогу жить. Моей главной задачей была ее безопасность. Перл стала для меня главным смыслом моего существования, и я, как никто, понимал, что ей довелось пережить. Ужасные видения продолжали меня преследовать, и я готов был покончить с собой.

– Я знаю. И мы сделаем это. Только не психуй.