Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

Было здорово снова вернуться в этот дом, пусть даже и ненадолго. Мы с Кроу пока что не обсудили наши планы на будущее, но я понимала, что останусь с ним на какое-то время. В Америку возвращаться было небезопасно, так как Боунс не преминул бы снова похитить меня. Я чувствовала себя спокойно только лишь рядом с Кроу.

И было бы чертовски хорошо, если бы он понимал и чувствовал то же самое.

Тогда, в Нью-Йорке, он закрыл за собой дверь, даже не оглянувшись. Это было его последнее прости, и это был наш полный разрыв. Но если он сказал тогда, что не любит, то с чего бы ему менять свое мнение на сей счет теперь? Он вообще никогда не испытывал ко мне подобного чувства.

Так что навряд ли я смогу остаться в его доме навсегда.

Наступит день, и мне будет нужно уходить. До этого же мне придется – я так решила – сдерживать свои душевные порывы изо всех сил. Ничто уже не могло вернуть мне моих прежних чувств. Любовь жила в моей груди. Я не могла уничтожить ее, не могла сделать вид, что ее больше нет, но могла хотя бы сдержать ее.

Кроу, как всегда с утренней газетой, сел за стол. Были поданы яйца, бекон, тосты и блинчики. Это было куда лучше, чем та дрянь, которой я питалась в Штатах. Во-первых, все свежее, а во-вторых, без консервантов. Яйца были куплены на рынке этим утром; сахар был белее снега. Так что хотя бы по этой причине мне уже не хотелось возвращаться в Америку.

На этот раз Кроу не погрузился, по своему обыкновению, в газету, а пил кофе и медленно пережевывал еду. Судя по всему, аппетит у него был неважный – он даже к блинчикам не притронулся. А ведь Ларс подавал их не каждый день.

Я кинула взгляд на сложенную газету:

– Что, плохие новости?

– Не знаю, – ответил он, ставя чашку на блюдце. – Еще не читал.

Я не стала допытываться и вернулась к еде. Утром я проснулась жутко голодная, и мне казалось, что во всем мире не хватит еды, чтобы накормить меня. Рядом с Кроу я ощущала что-то, похожее на счастье, а от этого мне всегда хотелось есть.

– Слушай, а где у тебя комиксы?

– У меня вообще нет комиксов, – вскинул брови Кроу и отпил из чашки.

– Как нет? А как же ты тогда развлекаешься? Надо же иногда посмеяться.

Кроу поставил чашку и внимательно, как он умел, посмотрел на меня.

Я спокойно встретила его взгляд. Вообще, сегодня он был сам на себя не похож. Такого внимания к своей персоне я еще ни разу не удостаивалась. Кроу не читал газету, не утыкался носом в свою тарелку. Он буквально не сводил с меня глаз.

– Видишь ли, людям плевать на мировые события. Их гораздо больше интересует, как сильно Гарфилд ненавидит понедельники. И это смешно, потому что он не работает.

– А кто такой Гарфилд?

– Это рыжий полосатый кот, который очень любит лазанью.

Выражение лица Кроу не изменилось:

– И это считается смешным?

– Это действительно смешно. Я пороюсь в интернете и покажу тебе. Лопнешь со смеху.

Кроу подлил себе еще кофе и принялся за яичницу. Ел он меньше обычного, хотя утром выходил на пробежку. Я вообще не понимала, откуда у него такая мускулатура, когда он едва ворочает вилкой, да еще занимается физическими упражнениями.

– Ладно, посмотрю.

– Сегодня поедешь в офис?

– Нет.

Он уже больше месяца не занимался делами и, судя по всему, намеревался продолжать в том же духе.

– Послушай, не стоит так возиться со мной. Я приду в себя, и все будет хорошо.

– Я знаю, что с тобой не стоит возиться.

В его глазах промелькнуло удивление от моих таких слов.

– Но я хочу с тобой возиться.

– Ну хорошо. А что мы будем делать?

– Выбор за тобой.

– А что я-то сразу? Ты здесь хозяин.

На его губах наконец-то показалась слабая улыбка:

– Ну, мне думается, что иногда можно и тебе покомандовать.

– Там во дворе есть гамак…

Кроу положил руку на стол, ожидая, что же я хочу предложить.

– Давай завалимся в него и почитаем что-нибудь?

Обычно я так и делала, когда Кроу уезжал по делам. Тосканское солнце согревало меня, и я погружалась в дневную дремоту, забывая о своих невзгодах. Вечером я просыпалась как раз к возвращению Кроу, и мы развлекались вместе.

Я думала, что он откажется от предложения, но он, все еще улыбаясь, ответил:

– Давай.

Мне приснился кошмар, отчего я вертелась, смяв постель, умоляя саму себя проснуться. Естественно, опять Боунс, и снова мир жестокости и унижения. Но вот наконец я судорожно вздохнула и пришла в себя.

В комнате царил мрак, нарушаемый лившимся из окна тусклым лунным светом. Этого было достаточно, чтобы я могла разглядеть кончик своего носа и руки.

Тяжело дыша от страха, я потянулась к Кроу. Мне нужны были его сильные руки, которые обняли бы меня, создав непреодолимый барьер для Боунса. Но рядом со мной никого не оказалось – я спала одна.

Кроу не было.

Я выпрямилась и оглядела комнату, но не нашла его. Дверь в ванную была приоткрыта, но там было тихо. Никого – только тени по углам.

– Кроу?

Но ответом мне была звенящая тишина.

Тогда я соскочила с кровати, нашла какую-то его футболку и отправилась на поиски. Первое, о чем я подумала, это его кабинет. Сидит, наверное, со стаканом у камина. Кроу всегда запирался там, если хотел побыть наедине с собой.