Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

не оставляло ощущение, что я плачу за что-то, отдаю долг этой мукой, и отнёсся к

этому с неожиданным для себя смирением, покладисто.

— Ты понимаешь, — спокойный голос умиротворял, вгонял почти что в транс и дарил

неожиданное умиротворение, едва не тупой восторг. — Слишком хорошо понимаешь, я бы

сказал. Итак, ещё раз, что ты узнал?

— Не слишком-то вы все и разговорчивы, — горестно хмыкнул я, стерпел очередной удар

и прикусил губу, пытаясь справиться с болью. — И чересчур верны собственным

принципам. Никто не делился сведениями.

— Сведениями о чём? В какую сторону ты копал?

Мысли лихорадочно заметались в голове, губы невольно дрогнули, а голова опустилась.

Столько сил было потрачено на то, чтобы найти хоть что-то, хоть крупицу знаний о

желанном мире! Колени расползлись окончательно, бёдра ныли от такой экстренной и

грубой растяжки; плечи и лопатки были объяты огнём боли, и не нашлось ни одной

причины, что могла бы заставить меня сейчас собраться и взять себя в руки.

— Я хочу вернуться, — неожиданно тихо, почти шёпотом сорвалось с моих губ. — Хочу

дышать тем же воздухом, что и вы, видеть то же, что и вы, чувствовать, говорить.

— Спазм сжал горло удавкой, я зажмурился и до крови прикусил губу. — Хотел узнать

хоть что-нибудь у них, получить даже самую малую кроху образов и воспоминаний.

Я замолк, не зная, правильно ли поступил, рассказав всё о собственных мотивах, о

желаниях, раскрылся, показав своё безумное отчаяние. Мучитель молчал, даже замер, перестав ходить, и ощущение ледяной древесины подле рёбер исчезло. Похоже, он

серьёзно над чем-то размышлял.

— Пожалуйста, — вновь заговорил я, подавшись вперёд, выламывая собственные руки и

пытаясь уловить хоть какой ответ. — Прошу, поделись со мной воспоминаниями. Я что

угодно сделаю, только дай мне увидеть.

Я готов был унижаться, молить и валяться в его ногах, лишь бы прикоснуться к своей

цели. Даже открыл снова рот, чтобы продолжить упрашивать его, но в этот миг

неожиданно горячая ладонь коснулась моего лба, зарылась в волосы, сжимая их столь

сильно, что в темноте замелькали пятна. И именно тогда меня наполнили образы, обжигающе яркие и невыносимо сладкие, что из груди вырвался крик. Ощущение было

такое, словно мне выжигали мозги и вместе с ними глаза, но это были радостные

минуты. Минуты, когда моему отчаянному взору предстал целый белоснежный пейзаж: заснеженные ледяные склоны, хрустальные шпили башен одинокого замка, гордо

занявшего почти самую вершину горы, и небо, украшенное фантастическим сиянием. В

этот момент я ощутил прикосновение холода и мокрого снега, вдохнув полной грудью

свежий порыв. А над самыми верхушками башен распростёр крылья огромный светлый

ящер, от вида которого у меня внутренности завязались тугим комом. Темнота вновь

обступила меня со всех сторон, благостное оцепенение обняло с заботой, и я обмяк на

цепях, пытаясь справиться с нахлынувшими на меня ощущениями.

— Сейчас я отпущу тебя, — проговорил он, щёлкнули оковы, и я повалился на пол, тщетно пытаясь подобрать под себя конечности. — Но не думай, будто это была наша

последняя встреча. Ты должен узнать, что именно задумал Акира, собрать все

сведения, какие только найдёшь. И тогда, быть может, я позволю тебе вернуться.

Подскочил на ноги я не сразу и начал судорожно оглядываться во мраке. Сердце моё

бешено колотилось в груди, преисполнившись неистовой радостью и, что самое

главное, надеждой, которая давненько не баловала меня своими посещениями.

— Что угодно, — жарко выдохнул я, но мрак уже отступил, и я обнаружил себя на

заброшенном складе в полном одиночестве.

Вернуться. Взглянуть на этот мир собственными глазами! Я захохотал, запрокинув

голову назад и обхватив себя руками. Голод исчез, как его и не бывало, восторг

наполнил изнутри подобно тому, как вода наполняет пустой сосуд. Он хлестал через

край вместе со смехом, и я не мог угомониться. Даже собственное местоположение и

дико болящие рёбра не волновали меня в то мгновение. Впервые за много лет у меня

был самый настоящий шанс сбежать отсюда, была цель, и я собирался сделать для этого

всё, что угодно.

В офисе уже было темно, но на охране сообщили, что Гото всё ещё у себя, а значит, я

не зря заявился. Непривычная приятная тишина и полное отсутствие людей успокаивали, а ко всему прочему не было непереносимого желания торопливо сбежать прочь и

скрыться в тени. На мой стук отозвались мгновенно, и я прошёл в кабинет, держа

ладонь на рёбрах. Чувство было таким, словно я вот-вот развалюсь на куски. Видок у

меня, должно быть, был совершенно великолепным: кровоподтёки на лице, треснувшие

губы, рубашка, заляпанная бурыми пятнами. Акира окинул меня ни много ни мало

удивлённым взглядом и приподнял бровь, начиная вставать мне навстречу.

— Нет, — я качнул головой и тяжело развалился на диване для ожидания, поморщился, закрыл глаза. — Ушёл.

— Как он умудрился?

— Не знаю. Как будто попал в купол, полный темноты. Отпинал меня, как младенца, передал тебе привет и исчез. Я едва зубы собрал сломанными пальцами. Ещё и

хранитель, похоже, отключился от сети. Раны не заживают.