Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— Сейчас не до этого. Он ведёт охоту на нашего и близок к цели. Ты должен

остановить его во что бы то ни стало.

— Надо полагать, война началась?

— Можно и так сказать, — после долгого молчания подтвердил Акира, а затем прервал

звонок.

Я же двинулся на запомнившийся «вкус», хотя сам был в совершенно невменяемом

состоянии, едва ли мог сидеть за рулём. И даже то, что за мной время от времени

приглядывали полицейские, не могло остановить меня сейчас. С одной стороны, мне

следовало всё взвесить, обдумать и уже только после этого вставать на след и

пускаться по нему. Да уж, дёрнул за ошейник, а я уже бегу куда указали.

Надо сказать, я был немного удивлён, когда зашёл в полутёмный узкий переулок, забросанный мусором и чем-то нелицеприятным, и никого там не нашёл, хотя ощущение

чужой ауры усиливалось с каждым мгновением. От голода меня штормило, резь

усиливалась, и я едва стоял на ногах, опираясь на стену и почти ничего не различая

перед глазами. В порыве я сорвал с себя очки и убрал их в нагрудный карман, потёр

веки, споткнулся о мусорный пакет, но устоял и не рухнул. Меня трясло, дыхание

давалось всё труднее, и я готов был сесть на землю и взвыть в небо, потерявшись в

незнакомых ощущениях. Именно поэтому мелькнувшая вспышка энергии застала меня

врасплох, не дав ни малейшего шанса на самозащиту, и тьма мгновенно окутала моё

сознание. Я чувствовал, что меня подхватили под руки, поднимая с асфальта, затем

потащили куда-то, кажется, я даже перебирал ногами, но не было ни единой мысли, ни

одного чувства — одна лишь тупая пустота. А следом вдруг рядом полыхнуло столь

сильно! Мне почти что обожгло кожу и лёгкие энергией, и я не мог ничего сделать, чтобы скрыться от этого могучего потока, заслониться от неё, но было абсолютно

плевать. Колени коснулись пола, на руках сомкнулся холодом металл, и все те силы, что бурлили во мне несколько мгновений назад, растаяли, исчезли, точно их и не

было. Дикая нестерпимая боль прошила всё тело, старые раны открывались, кровь

наполнила рот, потекла по подбородку и шее. Ни страха, ни отчаяния — лишь

мучительная агония окружила сознание на пару с невыразимой тоской.

— Здравствуй, Охотник, — прохладный спокойный голос резанул по сознанию, но я никак

не мог вспомнить, где я его слышал. Такой невыносимо знакомый и родной. — Я бы

хотел поговорить с тобой.

— Пригласил бы на чашечку чая тогда, — сквозь муку и кровь прохрипел я и

закашлялся, пытаясь справиться с невыносимой слабостью. Кости рушились, мышцы

разрывались, и я не мог сделать ровным счётом ничего.

После недолгой тишины раздались шаги с лёгким железным пристуком подбитых сапог, шелест одежды, и моей груди коснулась тёплая ладонь, едва ощутимо дрогнувшая. Какой

восторг я испытал в это мгновение! Ни один экстаз праведника за молитвой, ни один

оргазм, ни один прыжок с парашютом не мог охватить всё то, что я ощутил. Раны

затягивались, и я чувствовал, как мясо сходится; казалось, сквозь непроглядный мрак

мог увидеть сияющие искры, что сращивали меня, воскрешая.

— Глупый, глупый мальчишка, — прошептал мужчина, и меня коснулось холодное дыхание, будто прикосновение самой зимы, мурашки поползли по телу. — Что же, Охотник, рассказывай мне всё.

— Артемис, — выдохнул я, попытавшись потянуться вслед за отдалившейся рукой, но не

настиг её и вяло повис в цепях. — Меня зовут Артемис Акио. Что тебе нужно?

— Твой начальник, Акира. Как далеко он зашёл?

— А мне почём знать? — неожиданно ухмыльнулся я, повернув голову на звук шагов, что

раздавались то тут, то там, будто мой собеседник ходил туда-сюда мимо меня. — Он не

посвящает меня в свои планы.

— Врёшь.

Не знаю, что меня удивило сильнее: этот внезапно раздавшийся возглас, почти крик, или же удар, пришедшийся мне по лицу, отчего голова мотнулась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Было не столько больно, сколько элементарно обидно. Что я, на идиота похож, чтобы врать иномирцу, который, скорее всего, внимательно читает

мои мысли? И, более того, наверняка знает их лучше меня самого. Я медленно поводил

челюстью из стороны в сторону, проверяя, насколько исправно она работает и

слушается, затем повторил:

— Я не знаю, что задумал Акира. Он не посвящает меня в свои планы. Просто даёт

поручения.

Кажется, он снова замахнулся для удара, но передумал, решив помолчать некоторое

время. До меня долетел лёгкий металлический перестук и скорее жуткий и холодный, чем предупреждающий. Испарина покатилась по спине крупными каплями, заставляя

вздрогнуть. Хуже я себя ещё никогда не чувствовал, точно в это мгновение решалась

моя судьба.

— Предположим, — наконец произнёс мужчина, и моего пупка коснулось нечто холодное, металлическое и тупое. Страх лишь усилился. — Предположим, я верю тебе. Тогда

поставлю вопрос иначе. До чего докопался ты сам?

— Не понимаю, о чём ты.

Не успел я толком договорить, как на рёбра пришёлся удар чем-то длинным, деревянным

и ледяным. Посох? Нет, вряд ли. Впрочем, в то мгновение мне было не до того. Боль

была невыносимой, кажется, он сломал мне пару костей, но я даже не всхлипнул. Меня