Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

В роковой день нас разбудили ни свет ни заря. Точнее, разбудили Сэто, который спал

у меня на плече, умаявшись после всех экзаменов и зубрёжки. От стука он вздрогнул, застонал, приподнял встрёпанную голову и поглядел на меня опухшими, заспанными

глазами.

— Мальчики, вставайте. — Андреа заглянула в комнату, и я едва успел натянуть на нас

одеяло, уставившись на мать с возмущением. Она с пониманием увела взгляд в сторону, щадя «юношескую стыдливость». — Завтрак готов и ждёт на кухне. Помойте за собой

тарелки. Мы с отцом дождёмся в машине.

Закрыв за собой дверь, она спешно и легко удалилась. Сэто со стоном откинулся на

подушки и повернулся к ним лицом, пытаясь натянуть одеяло на голову:

— И вот приспичило же им.

— Поднимайся, ворчун, в машине поспишь, — ухмыльнулся я, осторожно стягивая с него

одеяло и целуя в плечо. — Ну что, мне тебя с собой в ванную тащить?

Сэто тут же оживился, завозился, сел в постели, потёр глаза и тут же вылупил на

меня:

— А что, можно?

— Можно, конечно, но тогда мы застрянем тут на два часа. Бегом в душ, я пока

перепроверю сумку.

Брат с тихим ворчанием ушёл, я же неторопливо застелил постель, напялил на себя

одежду, одним глазом проверил сумки, а затем позвонил Микаэлису. Некоторое время

ответ всё не раздавался, и мне было совестно, что я ему столь рано звоню, ведь

наверняка он только недавно уснул. Но всё же гудки прекратились.

— Артемис? Что-то случилось? — Голос мужчины был хриплым, но таким сексуальным, что

я невольно забыл, зачем звоню и что вообще хотел сказать. – …Арти?

— Прости, что разбудил, — повинился я негромко, боясь, что меня услышат, — мы

сейчас уезжаем.

— Так рано? — Здесь я услышал шелест одеяла и тихий скрип кровати: видимо, Мик сел, чтобы не уснуть. — Очень похоже на спешный побег.

— Это он и есть. Я не знаю, куда мы и к кому едем, но на всякий случай включил GPS

на телефоне. Считай меня параноиком, но это всё дурно пахнет. — С этими словами я

проверил ноутбук, зарядники, модем, а затем, прихватив сумки, двинулся в сторону

кухни. — Постараюсь отписаться или позвонить пораньше. Если пропаду — знай: я тебя

люблю.

— Идиот, — Мик ухмыльнулся, а кровать вновь скрипнула. — Всё будет в порядке.

— Я попытался посмотреть, как связаны пропавшие люди. Пока что не нашёл никаких

сведений и совпадений.

— Ты точно параноик. — В голосе Мика сквозила благодушная усталость, и лицо моё

невольно искривилось в дурной улыбке. — Не думай об этом, Артемис, серьёзно.

— А если пропадёт Сэто? Если я вдруг пропаду, ты так же будешь говорить? — плеснув

кипяток в растворимый кофе, а затем залив его молоком, я тихо вздохнул. — Как

скажешь, Мик, но я… Слушай, я уже говорил, что слышал.

— Да, дело — дрянь. Но представь, что едешь отдохнуть за город. Вдруг там шикарный

особняк, горничные в коротких платьях. — Мик пустился в размышления о том, что там

может быть за друг, и вскоре уже рисовал яхту на заднем дворе. — По-моему, неплохо

после духоты Токио и голимого бара.

— Иди к чёрту, — буркнул я и вяло прожевал бутерброд с плавленным сыром, следом

запивая его остатками кофе. — Брат идёт. До созвона.

Мик угукнул, а я выключил телефон, а после убрал его в карман. Почти тут же зашёл

Сэто, зевая и ругаясь на чём свет стоит, что подогрев воды уже отключили, и ему

пришлось дрожать под ледяным душем. Сделав как можно более сочувствующий вид, я

подпихнул ему его бутерброды:

— Хватай и вперёд в машину. Ты и так там засиделся.

Брат усиленно забурчал, но, сжав один бутерброд зубами и другой осторожно подхватив

кончиками пальцев, двинулся на выход. Я же вымыл посуду и последовал за ним, всего

на мгновение замерев у выхода. У меня было стойкое ощущение того, что этот дом

снова я увижу не скоро. И хотя пропитался к нему глубокой ненавистью, хотя мечтал

убраться прочь, но всё равно чувство неясной тревоги провожало меня до самых

дверей. Выключив свет в прихожей и вдев ноги в кеды, я вышел на улицу.

Рассвет только занимался над городом, было морозно, свежо, и после душных дней это

было самым настоящим благословением. Поборов желание усесться на холодную траву в

росе, надышаться свободой и тишиной, я подошёл к белой хонде и забрался на заднее

сидение, где, шумно сопя носом, жевал Сэто.

— Ты закрыл двери? — бросил отец, заводя машину.

— Нет, оставил открытыми нараспашку, а ещё снял сигнализацию с твоей любимой

рапиры, — огрызнулся я, понимая, что меня ждут худшие дни в этой чёртовой жизни, —

так что беги скорее закрывать сам.

— Артемис, Рафаэль, — строго и устало произнесла Андреа, не давая нам с отцом

сцепиться в сладостной ругани, — давайте проведём этот отпуск, как… семья. Прошу

вас, хоть ненадолго побудьте сыном и отцом.

— Как же, — в один голос отозвались мы, и я насупился, отвернувшись к окну.

Не прошло и десяти минут, как размеренный гул мотора машины в томной езде усыпил

меня, и я уснул, уронив голову на плечо брату. Конечно, после этого обязательно

будут болеть спина и шея, глаза и голова будут раскалываться от боли, но бороться с

этим я совершенно не мог. Отец и мать никогда не включали радио в машине, у них не