Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— Арти, прости, я…

— Всё в порядке, братик. — Я прикоснулся к его плечу и, обойдя, направился к себе.

— Теперь я дома и всё будет в порядке.

В комнате было холодно. Как и во всём этом доме. Незавешенные зеркала отражали меня

столь любезно, с такой готовностью, что я не нашёл в себе сил закрыть их. В комнате

было тихо и пусто. Не было слышно похрапывания Мика, внизу не пели песни уличные

музыканты. От холодной постели ломило кости, и я смотрел в потолок, пытаясь понять, где и когда я свернул не туда. Вытащив телефон, я набрал Мику и сказал, что

задержусь здесь на какое-то время, но буду рад, если он заскочит. Он сказал, что

вскоре выкроит для меня время. И ещё полночи мы разговаривали, планируя, как

перестроим бар, что добавим, а что нет. Говорили, пока на том конце трубки я не

услышал размеренное, спокойное дыхание. Телефон пиликнул и выключился в руках. В

комнате всё ещё витала прохлада.

Пульс

есть, бьётся сердце в груди, силы есть ещё.

Нам

не решать, но нам выбирать и нам с этим жить.

Слишком

долго я пытался понять, для чего

Мы

родились на свет и кто в праве его выключать.

Что

скрывает дверь: войну или мир?

Сколько

нужно сил, чтобы я её отворил?

Может

быть, ещё успеешь меня остановить.

Может

быть, ещё успеешь сказать:

«Стой,

тебе не стоит уходить».

Комментарий к Глава 1: Мои оковы

* Сёдзи — окно, дверь или перегородка, разделяющая внутреннее пространство

помещения, из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.

** Салют. (фр.)

*** Кагэма — японские юноши-проститутки.

========== Глава 2: Точка невозврата ==========

Всё

12 секунд назад было другим.

Взрыв

ярко-алым цветком пророс за окном,

Разрушая

мой дом.

Всё

12 секунд назад было другим, родным, живым.

Взрыв

ярко-алым цветком пророс за окном,

Разрушая

всё своим лепестком.

И

все вопросы «Зачем?», «Ради чего?!»,

«Кому

это нужно?!» —

Уж

точно не мне.

Я

не один такой — нас много.

Мы

просто устали ждать очередного цветка за окном.

Взрыв!

Смерть!

Когда каждый божий день ты проводишь своё никчёмное время, тупо пялясь в экран

компьютера либо залипая на задрипанные страницы мемуарной книги, и коим образом

пытаешься найти себе применение, все твои чувства притупляются и остывают. И то же

самое происходило со мной: ещё немного — и я просто-напросто готов был стать

овощем. В первый день своего «домашнего ареста» я попробовал отправиться в

университет, но на выходе из дома столкнулся с Рафаэлем. Отец прислонился плечом к

стене и посмотрел на меня с едва заметной ухмылкой:

— Ты куда-то собрался?

— На учёбу, — честно отозвался я без понятия того, что ещё можно от него ждать.

— Ты разве не в курсе? — Вскинув бровь, мужчина отклеился от своего места и

направился ко мне вальяжным наступательным темпом. Я только в этот момент понял, что он был хоть и не выше меня, но плечист, крепок и ему ничего не стоило

переломить меня пополам. Вопрос здесь крылся только в том, почему он этого до сих

пор не сделал. — Тебя отчислили. Отовсюду.

— Надо полагать, ты постарался? — ощетинившись, я всё же не выдержал и сделал шаг

назад, чувствуя, как всё тело напрягается, подобно сжатой пружине.

— Ты и сам отлично постарался. Три месяца вроде бы нигде не появлялся? Так что вряд

ли тебя где-либо ждут.

— Поверь, в отличие от тебя, я умею подать себя перед людьми и не вести как дерьмо

последнее. Так что ещё есть места, где мне рады.

Я провоцировал его. Резко, неумело, с гневом и отчаянием, и он прекрасно это

понимал, а оттого по губам его расползлась довольная усмешка. Мужчина чуть сощурил

тёмные глаза и без слов прошёл мимо меня к лестнице. Ладони у меня взмокли, а

пальцы дрожали от желания впиться в горло Рафаэля, сжать до хруста и боли, пока его

безвольное тело не обмякнет.

Тогда я провёл в интернете остатки дня: просто взял в ближайшем магазине модем и

теперь с ним почти не расставался. Конечно, скорость его оставляла желать лучшего, но я довольствовался тем, что было. В конце концов, не идти же к отцу с просьбой

пустить Wi-Fi по всему дому. Должно быть, он бы удивился. А я бы удавился. Особенно

заняться мне было нечем, в конце концов, я никогда не был любителем социальных

сетей или одним из тех молодых ребят, что тратят свою жизнь на онлайн-игры.

Но чем дольше длилось моё заключение, тем больше я склонялся к тому, что это, в

принципе, не такое уж и плохое времяпровождение. На носу вешались экзамены, и, когда горы домашнего задания и куча материалов к изучению не заваливали Сэто, братец приходил ко мне почти каждый день. Чем мог, тем я ему и помогал, когда знал, что это ему не пригодится в будущем. Брат мой желал заниматься медициной, на что я

только иронично вскидывал брови и молчал, не собираясь портить его радужные мечты.

Не то чтобы он был глуп или не подавал абсолютно никаких надежд, но скажем так: будь у меня нужда лечь на операционный стол, я бы ни за что не допустил к себе

Сэто. Каждому надо дать шанс — это я усвоил с самого раннего детства, а потому

старался помочь любимому младшему и знал наперёд, что ни отец, ни мать не будут