Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— И какому предпочитаешь молиться ты?

— Я не молюсь, — огрызнулся Тори, и я почувствовал на себе его злобный взгляд, — я

отчитываюсь. Богу Смерти.

— Вот как. — Сдержав фырканье, я умолк, давая мужчине закончить.

Рельеф был старым, весьма старым, но хорошо сохранился, хоть и не представлял для

меня особую ценность. Да и тайного великого смысла я в изображённом не видел — вот, кучи трупов и костей, занесённые пылью. А вот человек, да что уж там, маг, поднимает их, подчиняя. Проведя по лицу ладонью, я закрыл глаза, не желая вдаваться

в подробности. Всё это оставалось для меня дикостью.

— Каждый из нас в своё время был поставлен перед выбором — что изучать и какому

богу отдать предпочтение. Эти две тонкие вещи всегда были взаимосвязаны. — Тори

поднялся с колен, провёл рукой над свечами, и они неохотно погасли, уступая мраку

его законное место. — Кто-то восхваляет умения Девы стихий и позволяет её силам

пронизать себя. Другие борются за благосклонность Повелителя холода и ждут с

нетерпением, когда лютая зима окутает земли. Великий зверь, Сумеречная госпожа, бог

Смерти, Хозяин леса, Хранитель кубка, Отец чудовищ и ещё не меньше дюжины ничего не

говорящих тебе имён — все они в равной степени несут мудрость и учат чему-то

своему. Я никогда не встречал их возможно потому, что никогда не отдавал им всего

себя. За исключением своего наставника. Смерть — это то, чего нельзя избежать, даже

таким долгожителям, как мы. Тысяча лет, десять тысяч, душа начнёт истощаться, так

или иначе угаснет, и тогда Смерть заберёт её на положенное место. Но если овладеть

определёнными навыками, крупицу жизни, а точнее, её подобие, то можно вдохнуть во

что угодно. Например, — Тори приподнял руку, точно желая, чтобы её поцеловали, глаза его наполнились мертвенно-бледным сиянием, и что-то позади меня со скрежетом

и грохотом рухнуло вниз. Оттуда, куда не доставал свет, выползло нечто, напоминающее человека. Сильно разложившегося человека, — они не чувствуют боли, у

них нет желаний — разве не превосходный боец? Но даже магия не сможет поддерживать

их вечно. Некроманты отдают свои жизни, в прямом смысле этого слова, частички своей

души, чтобы дарить правящей фракции боевые единицы. Как правило, мы именно те, кто

умирает от старости. После не слишком длинной жизни.

Мужчина опустил руку, и труп, как подкошенный, упал на пол, впредь не шевелясь.

Тори вздохнул и, хлопнув меня по плечу, направился на выход:

— Пойдём, посмотрим, какие у тебя сильные стороны.

— Очень надеюсь, что не это, — пробормотал я.

Я чувствовал себя смятённым, растерянным и ужасно слабым. И всё то время, что мы

поднимались по лестнице, я оглядывался назад и боялся, что мертвец зашевелится и

пойдёт следом. Лишь когда мы вышли на свет, тревога отступила от меня. Впрочем, слова Тори не внушали мне доверия. Я никогда не относился к тем, кто верит в высшие

силы, божественный замысел, и мне почему-то казалось, что всё должно быть сделано

нашими руками. Но из слов Тори следовало, что без вмешательства «свыше» хрен что

получится.

— И обязательно, э-э, служить какому-то богу? — всё же не выдержал я, опираясь на

колени и пытаясь подавить слабость.

— В принципе нет. — Тори смотрел на меня с нескрываемым любопытством, очерчивая

пальцами собственный подбородок. — Достаточно просто принять. Но тогда и уровень

сил будет соответствующим.

— Слушай, повелитель мух, я не гонюсь за силой — нужна она мне как веер осенью. Это

вам с Акирой какая-то вожжа под хвост попала, — съязвил я. — Я сюда пришёл только

за ответами. Но пока что стало только больше вопросов.

Некромант выслушал меня терпеливо и прохладно, затем приблизился, обошёл меня

кругом и вздохнул, покачав головой, словно расстроился.

— Вот что я тебе предлагаю, Арти. В ближайшую пару недель я буду проверять тебя: чёрт знает, к чему у тебя предрасположенность. И как только я это выясню, мы с

тобой поговорим о более сложных вещах. Возможно, именно тогда ты получишь ответы на

свои вопросы. Идёт?

Я кивнул. Что мне ещё оставалось? Я мог картинно отказаться, махнуть рукой и уехать

в закат, забыв обо всём услышанном. Но любопытство и здесь сыграло раньше меня, не

дав даже толком подключить мозг.

— Итак, стихии — это не твоё, — вздохнул Тори, заливая водой загоревшееся дерево

стола и со вздохом проводя по лицу ладонью. — И почему я не удивлён?

Примерно то же самое он говорил и в предыдущие разы: например, когда пытался

заставить меня оживить крысу, когда просил заморозить воду в стакане или когда под

моими руками не проросло крохотное семечко. Словом, ученик из меня для него был

совершенно никудышный. Некромант устало опустился на диван, подперев подбородок

рукой и уставившись в стену перед собой. Затем он окинул меня взглядом и покачал

головой.

— Что? Ты сам взялся за это, — буркнул я, растирая обожжённые после неудачных

попыток ладони.

Мой хранитель не уставал потешаться, и даже сейчас я слышал его насмешливое

фырканье и неразборчивое бормотание. Он любезно делился силами, без вопросов

подлечивал мелкие бытовые травмы, но в основном молчал.