Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

Так, как не злился уже очень давно. И дело даже не в силе этого неприятного

чувства. Такую дрожь и такую злость я испытывал, когда смотрел на равнодушного

отца. Захотелось выплеснуть ему в лицо горячий кофе и пригладить сверху чашкой, однако этот человек умудрился меня удивить. Снова. В третий или четвёртый раз за

утро.

— Нет, почему же? — Тэтсуо вскинул брови и приятно улыбнулся. — Вы действительно

выглядите тем, кто понимает, с чем имеет дело. А это сейчас большая редкость. Язык

у вас острый, но это явно от такой же остроты ума. К тому же, у вас хватает

наглости и смелости дерзить и врать мне, что не скажется хорошо на вашей учёбе в

будущем, если вы будете прикидываться дураком и отделываться от меня своими милыми

улыбками.

А вот теперь я смутился по-настоящему. Прикусил губу и опустил взгляд, проклиная

этого зануду за излишнюю наблюдательность и ум, за колкие фразочки. И в самом деле

не мог понять, обругали меня или похвалили. Пожелав приятного аппетита, Тэтсуо

кивнул официантке, и она торопливо поставила перед нами тарелку с круассанами, от

которых исходил тёплый сладкий запах. Сам он с охотой принялся за угощение, не

скрывая собственного ликования и ехидства. Справившись с первым приступом смущения, я и сам взялся за круассан, чтобы занять себя хоть чем-то. «Вот ты значит как.

Спровоцировал, всё выяснил и выиграл партию. Ну ничего-ничего, Тэтсуо, мы ещё

посмотрим, кто кого, — про себя бурчал я, чувствуя себя круглым идиотом, которого

поводили за нос, — я тебе устрою сладкую жизнь». Круассан кончился быстро, равно

как и кофе, а я всё сидел как дурак, уставившись в поверхность стола и пытаясь

судорожно придумать, чем бы ему ответить. Но в голове была подозрительная звенящая

тишина.

— В каком возрасте ты начал изучать языки? — поинтересовался вдруг мужчина, и в его

голосе мне послышались странные нотки, которые я никак не мог определить для себя.

Любопытство, смешанное с чем-то неразборчивым.

— С семи лет, — не раздумывая, отозвался я, рассеянно покручивая в руках сигарету, хоть и не понимал, к чему этот разговор. — В десять владел английским на

разговорном уровне, тогда же начал учить французский, через два года — итальянский.

Сейчас в планах испанский и немецкий.

— И вот так, спокойно, без тяжёлых лет практики и живого общения? — брови мужчины

изумлённо взмыли вверх, а я мог лишь пожать плечами.

— Само получается.

— Как будто в крови, да? — задумчиво протянул Тэтсуо, но скорее для самого себя, потому как мне не совсем было понятно, что он имел в виду. Тогда не было понятно.

Через пару минут напряжённой тишины он шумно вздохнул и подозвал официантку со

счётом. — Предлагаю прогуляться.

И мы синхронно подняли взгляд на небо, прикидывая, сколько вот так можно будет

«прогуливаться». Мне хотелось отказаться, но домой не тянуло, а Тэтсуо оказался

любопытным экземпляром, на который не страшно тратить время. Кивнув и подписав тем

самым договор на свою душу (уже в который раз!), я отложил деньги за свою часть

завтрака и с сожалением скинул с плеч нагретый плед.

Разговаривать с этим человеком оказалось на удивление приятно и интересно. Не с

каждым бы я мог вступить в жаркую дискуссию о дифтонгах и трифтонгах в английском

языке, а под конец оказаться приятно уставшим и довольным разговором. Та ещё, конечно, тема для разговора во время прогулки, но и о погоде беседовать особо не

хотелось. Слишком редко я встречался с людьми, слишком редко я доходил до диалогов

с ними и теперь был удовлетворён. Невольно сравнив это с хорошим сексом, я про себя

улыбнулся, да и только. И как нас только занесло в такую степь?

Сначала мы шли молча, прогулялись по парку-музею, столкнулись с толпой туристов.

Остановились рядом, послушали, как экскурсовод говорит с ними, невольно запинаясь и

путая слова. Скорее всего, она была новенькой, да и произношение её оставляло

желать лучшего. Тэтсуо съехидничал:

— Легко и непринуждённо «старые дома здесь» превратились в «старые дома с

волосами». Ну кто их таких выпускает вообще позориться?

— Не старые дома с волосами, а «волосы — старые дома», — автоматически буркнул я, стараясь не замечать взволнованного щебета молодого гида в строгой юбке. — Кто не

путается.

И вроде бы на этом инцидент был исчерпан, однако же мы зацепились языками. После

напряжённого и неловкого молчания это было манной небесной. Нам требовалось найти

общий язык, понять друг друга, научиться худо-бедно доверять. И, не найдя никаких

общих тем для разговора, мы пристыженно молчали, не зная, что же делать. Однако оба

делали вид, что так и надо. Прощаясь, Тэтсуо сурово заметил, что всё равно будет

драть меня при первой же возможности. Мне было нелегко удержать брови от побега

наверх по лбу, но я изобразил самый искренний стыд, какой только был в моих силах, и заверил мужчину в собственном намерении слушать его дважды в день, а после

попросил быть со мной нежнее. В общем, разошлись мы в достаточно хорошем

расположении духа, каждый при своём мнении и со своими соображениями. Впрочем, уже

подъезжая к дому Акиры, я вдруг понял, что ничего ровным счётом о работе он мне не