Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— Спасибо, Риччи-Рич, — улыбнулся я ему широко и так тепло, как только мог при том, что внутри у меня всё похолодело. Мудак. Для меня это слишком мягкая

характеристика. Убрав руки со стола, чтобы можно было поставить бокал и высокую

чашку, я поёрзал, а затем вновь заговорил: — Сам не знаю. Ладно, я попробую.

Ещё час мы неторопливо распивали каждый своё, обмениваясь разными незначительными

новостями — словом, вели непринуждённый разговор. Как могли держались и делали вид, что неловкая тема не была нами затронута. И, когда Ричард уже был в лёгком

подпитии, я всё же решился задать мучавший меня вопрос.

— Слушай, мне тут по работе надо будет мотаться туда-сюда. Думал, может, ты машину

поможешь выбрать. Не то общественный транспорт загонит меня в могилу и заставит

поседеть ещё сильнее.

— И что же ты хочешь от своей детки? — Ричард мигом приобрёл вид деловой, суровый и

такой внимательный, что я с трудом сдержал смешок. Вот как выглядят люди, которые

разбираются в своём деле, но не имеют особой возможности похвастаться этим.

— Нужно будет максимально быстро и безопасно добираться из одного места в другое. И

особо не светиться при этом, — не задумываясь ни на мгновение, выдал я.

— Необязательно что-то новое. Главное, чтобы быстро бегала.

— Ну и запросики, — расхохотался он. — Лучше бы попросил что-нибудь «красивенькое», это бы тебе больше подошло.

— Очень смешно, — закатил я глаза, допил остатки своего кофе и подозвал официанта, чтобы принёс счёт. — Не такой уж я и стиляга. Так что, есть что-нибудь на примете?

Или, быть может, помотаешься со мной? Знаешь же, что я в машинах не смыслю.

— А ещё электроника у тебя в руках горит, ага, — фыркнул Ричард. Я расплатился, и

мы вышли из кафе. Он задумчиво подёргал себя за аккуратную бородку. — У нас ничего

такого не стоит пока что, но я поспрашиваю у знакомых. Побегаем, найдём тебе

«быстрое и незаметное».

В последние слова он влил столько ехидства, что я невольно покраснел. Да, должно

быть к нему нередко приходили клиенты, а точнее, клиентки с такими расплывчатыми

запросами. Прямо пока мы шли по людной улице, он звонил кому-то и весьма деловито

расспрашивал собеседников про машины. Когда мы добрались до нужного дома, Ричард

всё ещё был занят разговором, а потому особого внимания не обратил на то, где мы

находимся, а я лихорадочно шевелил мозгами. В лифте связь прервалась, и он

недовольно уставился на телефон в своих руках, точно это он был виноват в подобном.

А тем временем дурная улыбка всё ещё не спадала с моего лица. Встреча с близкими

после всего казалась мне панацеей, бальзамом на душу. Подспудно я понимал, какой на

самом деле я говнюк и что вся эта дурь с «безопасностью и защитой» — блажь. И

отнюдь не невинная. Мог ведь явиться ещё полгода назад, побиться лбом в пол и

объясниться. Теперь же мой идиотизм и свинство дошли до абсурдных размеров.

— По городу будешь ездить? — спохватившись, поинтересовался Лакруа, отрешённо глядя

на то, как я нажимаю на дверной звонок.

— Нет, не только. Но по нему тоже.

А пока я договаривал и пытался развить мысль, мне прилетела смачная оплеуха. Чего-

то такого я и ждал, но всё равно вздрогнул и уставился на девушку в дверном проёме.

Встрёпанная миниатюрная леди смотрела на меня даже не яростно. И это было даже не

бешенство. Такой явный пик невыносимого желания удавить меня я ещё никогда не

видел. Полупрозрачная чёрная кофточка нескромно приоткрывала её грудь, даже не

обнятую бюстгальтером, короткие шорты едва ли показывались из-под нижней границы

пикантного пеньюара. Она взвизгнула и ударила меня по другой щеке, затем крепко

обняла и разрыдалась. Сказать, что я удивился, — недостаточно ярко описать весь тот

спектр эмоций, что я испытал за то время, пока пытался успокоить Амели.

— Ты чёртов кусок говна, Артемис! — всхлипывала она, впиваясь пальцами с острыми

ноготками в мою спину, стискивая рубашку. — Я так волновалась за тебя. Мы всех

обзванивали, спрашивали, в полицию обращались! Думали, что ты уже умер. Ты… да как

ты можешь вот так вот просто после всего заявляться ко мне на порог с этой дурацкой

улыбочкой? Я тебя ненавижу, идиот!

Она рыдала очень долго, и за это время общими усилиями её удалось транспортировать

внутрь квартиры, хотя от меня она так и не отклеилась: должно быть, не так уж и

сильно меня ненавидела, раз так разорялась и кричала. Компания по успокоению Амели

заняла почти полчаса, и столько гадостей я о себе ещё никогда не слышал. Но от них

было тепло на душе.

— Матерь божья, как ты оброс, — утирая слёзы уголком платочка, пробормотала она, осторожно касаясь моих волос, — и синяки такие под глазами. Тебя что, в тюрьме

держали? Фу, и алкоголем разит. Ты дурак, что ли, с утра пораньше пить?

— На утро попозже у меня были другие планы, — заговорил я, наконец высвобождаясь из

её объятий, хотя не сказал бы, что ощущение тёплого хрупкого мягкого тела столь

тесно рядом с моим было неприятно, — да и на вечер тоже. Надо будет добраться до

Мика и получить ещё кучу тумаков. Но это после Рисы и Лиз.

— Ты что, в таком виде к нему пойдёшь? — с лёгким недоверием и почти что