Эффект Лазаря

– Что ж ему говорить в такой ситуации? Совершенно нечего. Вот так гора с горой не сходятся, а человек с человеком обязательно сойдутся.

– А ты? Что ты сказала?

– Я сказала: «Здравствуй, Гена! Какой у тебя славный карапуз!»

– Как ты могла?!! – Я застонала. – Как ты могла устроить мне такую подлянку?

– Подлянку сотворил он, и, конечно, не тебе, а своей жене.

– Мама, я тебя умоляю, никому об этом не говори! Забудь! Засохни! Что ты наделала?!

– Не держи меня за идиотку, – сухо проговорила мать. – С кем я могу об этом говорить? И вообще я устала слушать твою истерику. 50

Ночь была бессонной. Вставала, ходила по квартире, пила валерианку, пустырник, а ближе к утру хлопнула полстакана коньяка и заснула. Просыпаться и на работу идти не хотелось. Я не знала, как себя вести. Поговорить с Гением? А что я ему скажу: сволочь ты, Генка?!

Конечно, я могу ничего не знать о встрече в Колпино. Но он тоже не будет знать, доложила мне мать или нет. В любом случае отношения у нас станут крайне натянутыми. Разумеется, я Геньке ничего не скажу, но со временем обман все равно выплывет. А может, он уже выплыл? И в любом случае я получаюсь предательницей. Последнее время между Гениями были неполадки, я списывала это на нервное напряжение в связи с расширением издательства. И у меня с Генькой непонятное охлаждение. Я считала, что это моя вина, закрутилась с Костей, с Сестрорецком, а потом с Максом, отдалилась от Геньки, можно считать, бросила ее. Она чувствует, что я живу своей тайной жизнью, чего раньше не было. Она уже и на дачу меня не зовет. А что за разговоры о «нерожденных детях», о том, что Гений не хочет брать ребенка из детского дома? Последнее-то как раз понятно: не вынесет двоих!

Раньше я думала, что чета Гениев для меня навсегда, ничто не порушит наши добрые и ровные отношения. Как в жизни все хрупко и непредсказуемо…

Вышла на набережную и ахнула! Зима! Вся Карповка белая! А это не зима, это тополиный пух укрыл воду, застрял в траве газонов и лег валиками возле поребриков тротуаров.

С Гением столкнулась в дверях, поздоровался на бегу и уехал. На Геньку не поднимала глаз, села за стол, уткнулась в работу. Так и день прошел. И я решила: пусть все идет, как идет, ничего не знаю и знать не хочу!

Вечером явился Алексей Максимович, примерно моего возраста, совсем не интеллигентного вида, но на алкаша не тянет. Или еще до кондиции не дошел? Отдала ему «заначку». Спросила, кто он. Сын школьного товарища Варлена Ивановича. Так сказал, а уж как на самом деле, не знаю.

Обрядилась в халат, залегла на кровать и открыла тетрадку, принесенную от тети Таси. Это дневник ее матери.

«Октябрь 43-его.