Эффект присутствия

«Менты, к гадалке не ходи, первым делом в мобильник сунулись, уроды. А ну как они по своим каналам установят Арчилов номерок и на прослушку его поставят? Или с моего сотика позвонят ему. “Здравствуй, Аня, — скажут, — Привет тебе от Сережи”. Положенца, ясный красный, так дешево на кукан не насадишь. Но он увидит, с какого номера ему звонят. И что он про меня подумает? Что я — лошара? Или хуже того — сявка подментованная? Арчил этот — чел серьёзный, по повадкам видно. А за ним — вор пиковый, Дато. Москва, она, сука, шутить не будет. Бля, хотя с другой стороны, за Ромку с Петрухой, которые подписались на них работать, москвичи ответку Клычу так и не кинули, хотя по понятиям полагается. Решили рамсы с кудрявым разводить, базар вести. Это за двойную-то мокруху? За кровь братскую? Или насрать на нас москвичам с высокой колокольни? Кто мы им? Селяне? Перхоть подзалупная? Ладно, объяснюсь Арчилу по-честному, сменит симку и все дела, не бедный, поди. Хуже, что сам позвонить ему теперь не смогу. Арчил после десятого числа наказал прозвониться, после того как мы на рынок к Шушаре заплыв сделаем, прощупаем, чем он, барсук, дышит, не воткнул ли заднюю? Через кого ж номерок-то пробить? Ромка знал, да у него уже не спросишь… Мобилу мою менты никому не отдадут, скажут: ”Пусть хозяин сам приходит”. Нашли дебила! Матери бы отдали, да она снова в Вологду свою умотала, старая перечница. Сестра ей сына родного дороже. А если адвокат в мусарню заявится? “Так, мол, и так, — скажет, — вот ордер на защиту, отдайте-ка, господа легавые менты, частную собственность гражданина РФ Рубайло Сергея Михайловича, пока я на вас жалобу главному прокурору не накатал!” А чего? Адвокат — это мысль путная…»

Порадовавшись, как у него ловко башка варит, Серега начал башку эту намывать яблочным шампунем. Три раза намыливал и столько же под душем смывал. Сначала вода с головы стекала чёрная, как нефть, потом — пегая, мутная, и только на третий раз пошла прозрачная.

Так бы и прописался тут в ванной, да дела ждать не будут. И так, наверное, кое-кто в городишке позабыл про него, треба напомнить. Рубайло намылил жёсткую пластмассовую мочалку и принялся тереть истосковавшееся по гигиене тело. Как следует вымывшись и вычистив зубы, он вылез из ванной и сдернул с крючка большое банное полотенце, которое ему приготовила Варька. Проверил, свежее ли, и энергично, с удовольствием растерся. Мокрое полотенце бросил на залитый водой пол, оглянулся — по бокам и на дне ванной, из которой через сливное отверстие ушла вода, остались грязно-серая слизь, спутанные волосья, жирные мыльные ошметки. Споласкивать за собой ванную Серега и не подумал. А баба тогда на кой, спрашивается?

В комнату прошлёпал голяком, распаренный, уморившийся от чистоты, рухнул на диван. Голову на покатую спинку откинул, разбросал в стороны руки, приступил к разглядыванию потолка, испятнанного причудливыми лишаями от облупившейся водоэмульсионки.

Варька, успевшая и соплячку свою к матери забросить, благо та через дом жила, и в магазин сгонять, уже вовсю кашеварила на кухоньке. Заглянула через хайло — проём, отделявший комнату от кухни и прихожей, — хихикнула блудливо:

— Ой, мужчина, а вы почему такой голый?

— Нудист я, — не поднимая головы, ответил Рубайло.

Варька с пониманием хохотнула, хотя наверняка и слова такого не слыхала, деревня.

— Спортивный костюм дай, — распорядился Серега.

На этой хате хранил он свой фирменный «Адидас» чёткого темно-синего цвета с белыми полосками. Классика! А в щель за плинтусом в своё время предусмотрительно заныкал две пятисотенных с серебряковской делюги. Теперь пригодятся эти последки!

Варька принесла аккуратно сложенный спортивный костюм, держа его в вытянутых руках, как хлеб-соль, передала с поклоном. Потом запустила твердые ноготки в шерсть на широкой Серегиной груди, пощекотала.

— Волосики!

Рубайло не понаслышке знал, что биксы тащатся от волосатых мужиков. От него не укрылось также, какими глазами Варька косилась на его балдометр[117], лежавший на ляжке.

«Сучка в охоте», — удовлетворенно думал Серега, надевая на голое тело спортивные брюки.

— Подотри там, в ванной, бриться пойду, — отстранил он ластившуюся Варьку.