Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Иронька! Я чувствую, что ты уже решила уйти из школы и считаю, что приняла правильное решение. У моего театра больше перспектив. Ты можешь продвигаться постепенно: сейчас ты педагог и что-то вроде репетитора. Потом ты станешь заведовать репетиционной частью и продолжать работать репетитором, затем заместителем художественного руководителя, а потом художественным руководителем. Когда у меня будет соответствующий возраст, я постараюсь помочь тебе с художественным руководством. Что касается режиссуры, то после себя я никому, кроме тебя, не могу доверять. Готовься к своим новым обязанностям поэтапно. Колька [сын] будет разрабатывать декорации для всех спектаклей и будет главным ответственным за художественное освещение. Я поставлю тридцать семь балетов, а потом уйду на пенсию по возрасту. До этого времени мы должны сделать все возможное для создания нашего театра. Как будущему директору Кольке было бы полезно внимательно присмотреться к происходящему[301].

Примечательно, насколько в этих двух письмах автократичен тон Якобсона по отношению к своей семье, насколько тверда его уверенность и настойчивость касательно того, что он должен безоговорочно командовать своей новой труппой. Он предвкушает светлое будущее и звездное наследие для себя с уверенностью, удивительной для человека, который только четыре месяца как начал работать с собственной труппой. Он описывает предприятие, судьба которого, похоже, обеспечена на десятилетия. В личной переписке с супругом или супругой люди обычно выражают тайные сомнения или беспокойство, но здесь ничего этого нет. Он даже намечает будущее для своего сына Николая, которому только за месяц до этого исполнилось восемнадцать лет. Николай должен был начать свой путь с ученичества в труппе, а через несколько десятилетий стать ее художественным руководителем, сменив своих родителей. В данном случае речь идет не столько о семейном предприятии, сколько о династии, чьим предприятием являются «Хореографические миниатюры» Якобсона. Обе мечты о преемственности, обрисованные в этих письмах Якобсона, связаны с сохранением своего репертуара и наследия, с недопущением вмешательства личных амбиций других людей, а также с тем, чтобы доверить предприятие только своей семье.

Рис. 48. Ирина Якобсон во время занятия в Ленинградском хореографическом училище имени А. Я. Вагановой, 1960-е годы. Центральный государственный архив кинофотофонодокументов, Санкт-Петербург

Его новое предприятие было окружено атмосферой тревоги вперемежку с бравадой. В каком-то смысле Якобсон воспроизводил через свой стиль управления жестко контролируемую иерархию власти в советской системе, в которой он вырос. При этом в других ситуациях он бросал ей вызов, усердно выкраивая безопасное пространство для своих дерзких танцев. В его обращении с танцовщиками присутствовала раздражительность и пассивноагрессивная угрюмость – как еще объяснить его строгость в классе и репетиционном зале и огромную доброту и щедрость по отношению к своим танцовщикам после репетиций?

Пробы как поиск индивидуальности