Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Детей разместили в санатории. Тем временем сотрудники Красного Креста не теряли надежды соединить детей с их семьями. Они напечатали тысячи листовок с рассказом о колонии и стали распространять их по округе. Родители, до которых дошли эти листовки, написали ответные письма, и детей небольшими группами стали вывозить на родину. Сотрудники Красного Креста выходили на мост, соединяющий Россию и Финляндию, и передавали детей прямо в руки советским солдатам. Последнюю группу, которую готовы были встретить в Петрограде, переправили через границу 26 января 1921 года. Город, в который вернулись дети, сильно отличался от того, который они покинули. Общественный транспорт не работал, большая часть зданий, в том числе магазины, стояли с заколоченными окнами. Последний участок своего путешествия дети проделали в сопровождении советских солдат, которые, как сообщается, украли их вещи, еду и лекарства, подаренные на прощание сотрудниками Красного Креста[69]. Некоторые дети с трудом узнали своих родителей, а те с трудом узнали их. Одна мать вынуждена была по родинке на теле доказывать, что ее сын – это более здоровый и высокий мальчик. Одна из девочек отказывалась признать свою маму во встретившей ее исхудавшей женщине[70]. Мать Якобсона была еще жива, однако мы не знаем, встречала ли она мальчиков или за ними пришли старшие сестры, которые и заботились о них вплоть до смерти матери в 1931 году. Леонид Якобсон остался все таким же энергичным и независимым. Он немного подрабатывал, чтобы помочь семье, и целыми днями бродил, исследуя город.

Как только колония вернулась в Россию, она тут же попала в атмосферу абсолютной секретности. Такое удивительное приключение, по идее, должно было тут же превратить детей в живых героев, но вместо этого произошедшее с ними оказалось окутано тайной. Дома детей сразу же предупредили, что им нельзя рассказывать о путешествии, испытаниях и победах, чтобы не навлечь на себя преследования за контакты с западными империалистами и врагами-капиталистами. Некоторые дети проговорились о своих путешествиях и впоследствии пострадали от этого. Однако Якобсон, понимая, как и подавляющее большинство детей, весь риск, послушно забыл о том, как удивительно он провел эти три года, и нигде никогда об этом не упоминал. В Советской России было опасно даже иметь родственников за пределами страны. В детских журналах 1930-х годов еще можно было встретить упоминания о Петроградской детской колонии, но с началом сталинского террора даже эти благожелательные упоминания прекратились[71]. Считается, что детей, рассказавших о своем опыте, арестовали, и больше о них никто никогда не слышал. Судя по всему, роковую роль в этой истории сыграл рассказ о времени, проведенном на Западе.

В 1978 году ленинградский моряк и журналист В. А. Куперман (писавший под псевдонимом Липовецкий), находясь на борту корабля, пришвартованного в Сиэтле, штат Вашингтон, случайно наткнулся на информацию о колонии в некрологе, посвященном Бремхоллу, и почувствовал себя человеком, откупорившим капсулу времени[72]. Об американском филантропе писали как о человеке, который спас сотни осиротевших русских детей. Заинтригованный Липовецкий стал расследовать эту историю. В течение следующих лет он обошел архивы в СССР и США, взял интервью у бывших колонистов и в конце концов в 2004 году опубликовал о колонии собственную книгу [Липовецкий 2004]. Люди делились с ним своими воспоминаниями, в том числе о потомке старинного дворянского рода Д. И. Еропкине, которого отправили в колонию в возрасте десяти лет и который позже стал ведущим астрофизиком советской космической программы. В 1936 году он был арестован НКВД. В процессе обыска у него обнаружили личный архив с фотографиями из колонии. В 1938 году он был приговорен к смертной казни и расстрелян (реабилитирован посмертно)[73]. Л. Л. Крохалева, дочь Леонида Данилова, также пережившего колонию, рассказывала, что об этом боялись говорить, в результате многие дети действительно пострадали, а некоторым из детей не доверяли просто из-за того, что они знали о жизни на Западе, и некоторые так и не смогли получить высшего образования[74].