Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Якобсон-хореограф был помечен Богом. А танцовщик он был как раз наоборот – средний. Видела его в отрочестве моем на сцене Большого в нескольких эпизодических ролях. Память удержала лишь рольку парня с балалайкой, где танцовщик отличился не прыжком, но юмором [Плисецкая 1994: 290].

В школе Якобсон учился вместе с артистами, которые впоследствии стали солистами Кировского театра, в том числе с Галиной Улановой – самой знаменитой советской балериной своего поколения. Вспоминая, как Якобсон танцевал в 1930-х годах, Уланова писала:

С ранних лет я помню Якобсона, все время фантазирующего, изобретающего, придумывающего… Он всегда о чем-то спорил, что-то доказывал, в чем-то убеждал, вечно горел какими-то хореографическими идеями, мыслями, планами… С самых юных лет в него вселился бес хореографического сочинительства, он был буквально одержим «балетмейстер-ством» [Зозулина 2010: 2].

Якобсон начал ставить первые балеты для своих соучеников в конце 1920-х годов. Аскольд Макаров, исполнявший главные роли в спектаклях Якобсона, позже писал о нем:

Якобсону, как очень немногим, было присуще чувство современности. В первые годы деятельности его рабочей площадкой стало Ленинградское хореографическое училище. Если школе в то время не хватало средств для оплаты балетмейстерских работ, то Якобсону некогда было ждать, когда они появятся. Он хотел ставить балетные номера, набирать творческую силу. Рвущаяся к действию фантазия не могла ожидать лучших времен. Вот тогда-то, оглядываясь на работу товарищей по смежным искусствам, он поставил антирелигиозный номер «Попики»; социально острый номер «Они о нас»; физкультурные этюды, марши; для флотской самодеятельности Кронштадта создал массовую танцевальную «Морскую сюиту» [Макаров 1977: 167].

Рис. 9. Артисты Ленинградского государственного хореографического училища (слева направо): Галина Уланова, Михаил Шпалютин, Леонид Якобсон, Юрий Рейнке и Татьяна Вечеслова. Центральный государственный архив кинофотоф оно доку ментов, Санкт-Петербург

Кроме того, молодой Якобсон ставил для учениц Агриппины Вагановой, в том числе для Татьяны Вечесловой и Натальи Дудинской, танцевальные этюды на музыку Шопена и Грига. Он всегда старался следовать правилу своего кумира по части хореографии – Фокина: «идти против течения». Став хореографом, Якобсон смог создать свой собственный мир, населить его своими персонажами и стать его руководителем. Познакомившись с техникой мастеров гротеска, он стал выводить в сферу профессионального балета гротескных и характерных персонажей. И в результате то, что раньше считалось второстепенным типом танца, уделом стареющих солистов, стало для молодого Якобсона парадным входом. На самом деле и характерный танец, и характерное исполнение были важными пунктами репертуара позднеимперского русского балета, а также «драмбалета» (получившего свое развитие в 1930-е годы) с его богатой выразительностью и четким посылом. Характерный танец и характерная игра снова обрели ценность.