Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Именно 1928 год ознаменовал также и начало того, что историк Шейла Фицпатрик назвала «культурной революцией» в набирающем силу Советском государстве. Журнал «Жизнь искусства», в котором опубликовал свою статью Якобсон, был одним из немногих журналов, где у деятелей искусства была возможность споров о том, каким должно быть будущее балета в новом социалистическом государстве. В статье под названием «Новая балетная ассоциация» Якобсон призывает к радикальной перестройке балетной хореографии, к обновлению школ профессиональной подготовки, которые, как он писал, превратились в «трясину», «художественный застой», механистически повторяющийся классический лексикон[83]. Старая школа, по мнению Якобсона, не соответствовала той новой роли, которую в Советском государстве должна была играть культура.

Структурно статья являла собой ответы на пять важных вопросов о советском балете, специально поставленных ведущим искусствоведом И. И. Соллертинским перед танцовщиками, хореографами и критиками с целью вовлечь их в общественную дискуссию. За этими вопросами нетрудно различить намеки на проблемное прошлое и неопределенное будущее культуры в Советском Союзе. Кроме того, они оказались и весьма эвристичными, потому что, как отметил историк танца Тим Шолль, в них на десятилетия вперед были точно спрогнозированы «основные теоретические и идеологические проблемы советского балета» [Scholl 2004:74]. Наиболее фундаментально эти вопросы раскрывали точки пересечения балета с пропагандистской машиной.

Если прочитать статью Якобсона в контексте заданных Соллертинским вопросов, становится понятно, что опытный критик ненавязчиво подталкивает артиста к определенным ответам[84]. Соллертинский не случайно выбрал такой педагогический прием. Многие годы он был близким другом Д. Д. Шостаковича. С ним он также нередко осуществлял подобные интеллектуальные провокации. Судьба свела Якобсона с Соллертинским в начале творческого пути хореографа, и Якобсон ответил на пять вопросов критика. В следующий раз они «встретились», если можно так сказать, благодаря смерти Соллертинского, потому что в качестве партитуры к одному из самых дерзких своих балетов – к «Свадебному кортежу» – Якобсон использовал мемориальное фортепианное трио, которое Шостакович написал в память о друге. В 1928 году вопросы Соллертинского заставили молодого Якобсона сформулировать смелые, можно даже сказать, неоднозначные ответы. Даже при таком ограниченном формате мы чувствуем, как сквозь ответы проступает личность артиста, осознающего необходимость изменений тех структур, которые воспитали его самого. В тексте присутствует то воодушевление, которое, должно быть, чувствовал Якобсон при мысли о смене повестки. Важно также отметить, что некоторые из изложенных в статье идей в итоге действительно воплотились, так что коммунисты не зря отводили общественное пространство для всех этих дискуссий о новом строе и страстных споров об искусстве.

В небольшом тексте из шести абзацев Якобсону удается поставить под сомнение всю художественную форму русского балета в том виде, в каком она существовала ранее. Он призывает к ликвидации царской, декадентской формы балета, который, по его мнению, был всего лишь буржуазной забавой, и настаивает на создании новой модели танцевального коллектива, нового репертуара, новой лексики движений и даже нового формата обучения в балетной академии. Тон, выбранный Якобсоном для ответа на вопросы Соллертинского, больше похож не на призыв глашатая, а на восхищение первооткрывателя. Вот какие вопросы поставил искусствовед летом 1928 года:

1. Какие темы можно использовать в современных балетах?

2. Может ли современный хореографический спектакль основываться на классическом танце?

3. Можно ли использовать акробатику?

4. Как обновить балетную пантомиму?

5. Сможет ли экспериментальная балетная школа решить насущные проблемы? [Соллертинский 1973; Swift 1968: 81].

Трудно представить себе среду, более заряженную на инновации, чем та, что открылась тогда перед молодым, только начинавшим свой путь хореографом. Для Якобсона вопросы Соллертинского оказались также полезнейшим отправным пунктом, позволившим определить направление собственной жизни в балете. Он попал в мир балета в самые тяжкие времена, выпавшие на долю людей XX века, когда культура тесно переплелась с политической системой.