Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Когда Ходасевич присоединилась к команде «Золотого века», она уже была уважаемым театральным художником. Ее репутация художника-радикала восходит к началу 1920-х годов, когда под влиянием эскизов декораций и фигур Казимира Малевича к спектаклю «Победа над солнцем» (1913) она создала нарочито асимметричные и угловатые декорации и костюмы для конструктивистской театральной постановки 1922 года «Архангел Михаил». До начала работы над «Золотым веком» ее работы были представлены на «Выставке театрально-декорационного искусства 1917–1927 годов», проходившей в Академии художеств в Ленинграде в 1927 году [Baer 1991: 69–71]. Таким образом, в лице Ходасевич руководители постановки выбирали для «Золотого века» серьезного и смелого художника. Ходасевич была театральной художницей, которая в духе ранних кубофутуристов Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой смело применяла общую концепцию дизайна, включавшую как костюмы исполнителей, так и их грим и прически, что создавало эффект единой, но радикальной эстетики. Эскизы костюмов Ходасевич выглядят одновременно динамичными и логичными, а их линии – чистыми и четкими. То, как смело она играет в своих костюмах с геометрическими элементами и орнаментальными узорами, отсылает как к повседневной одежде, так и к традиционным театральным костюмам. В дизайне Ходасевич, как и в хореографии Якобсона и партитуре Шостаковича, сливаются элементы повседневности. В данном случае модернистский стиль костюмов перекликается с хореографией и декорациями, которые также обыгрывают историческую одежду и традиционные театральные костюмы [Rosenfeld 1999: 62].

Миф о том, что «Золотой век» был художественной неудачей, просуществовал до 1995 года, когда ученый-шостаковед М. А. Якубов провел первое глубокое исследование его приема публикой. Он обнаружил, что в 1930 году чиновники, обеспокоенные результатом инициированного ими конкурса, приняли решение похоронить «Золотой век» задним числом. Журналы «Пролетарский музыкант» и «Рабочий и театр» опубликовали разгромные статьи, содержащие идеологическую критику постановки[107]. «Пролетарский музыкант» назвал балет «грубым сплавом тошнотворных фокстротов и других декадентских танцев», «невыносимым на академической сцене», и предупредил, что «идеологический вред таких постановок очевиден» [Swift 1968: 88; Ezrahi 2012; Souritz 1990]. Через десять дней после премьеры «Золотого века» «Рабочий и театр» опубликовал пространную, язвительную оценку балета, написанную Юрием Бродерсеном. Он задается вопросом:

Как могло случиться, что враждебная советскому театру идеология буржуазного мюзик-холла, этого урбанистического ублюдка, проникла, да еще в столь неумеренной дозе, на подмостки госбалетного театра? <…> Вместо того, чтобы всеми мерами воспрепятствовать проникновению на советскую сцену элементов буржуазного искусства, вместо того, чтобы до конца разоблачить постановщиков, под флагом, якобы, сатирического преломления, протащивших на сцену идеологию западного кабака – худполитсовет сделал все возможное, чтобы оправдать появление этого неудачного спектакля[108].

Бродерсен, не раз выступавший с критикой Якобсона в печати, в отношении «Золотого века» смягчил свои обычные оценки работы молодого балетмейстера, удостоив его высшей похвалы за то, что именно этот балетмейстер из трех наиболее эффективно противостоял побуждениям либретто к формализму. Он хвалит Якобсона как несомненно талантливого хореографа, но предупреждает, что «отдельные формалистские удачи не могут оправдать культивирование бессюжетного танца»[109].