Егерь

– Здесь что-то другое… – он задумался. – С одной стороны она одержима поисками нашего убийцы, с другой стороны – она не желает ничего рассказывать о себе. И присылает брата, чтобы он сделал это за нее. Причем не тихо так рассказал, а дал повод всей Вселенной вспомнить ее настоящее имя и задать вопрос о том, что с ней произошло. Что это, Назефри, если не кровная месть кому-то?

– Тогда, – Назефри погладила Зафира по плечу, – кому ей мстить и за что?

– Ты знала, что у Сомери был ребенок? Сын?

– Нет, – Назефри удивленно вскинула брови.

– Роден вышла за него замуж. Он погиб, спасая ее от маньяка.

– Господи… – прошептала Назефри и прижала ладони к губам.

– Это случилось семь лет назад. Я поднял все материалы в бюро, я начал рыть сеть, чтобы узнать подробности, но ничего. Никаких упоминаний. Ни одной ее фотографии. Или его фотографии. Как будто Роденики Уилберри и Кинена Сомери никогда не существовало. Информацию о людях не уничтожают просто так, – Зафир тяжело вздохнул и пожалел о том, что мало выпил альзетера. – Ее младший брат числится на службе в бюро. Точно так же, как и ее младшая сестра.

– Они тоже Егери? – спросила Назефри.

– Наверное, – пожал плечами Зафир. – Позывные Шорох и Крест.

– Может, стоит найти ее сестру и поговорить с ней? Или связаться с матерью Роден?

– Может, и стоит, – согласился Зафир. – Меня используют, Назефри. В какой-то своей тайной игре. Что может быть ей нужно от меня, если деньги ее не интересуют? Если жизнь ее посвящена поиску и ловле маньяков?

– Имя, власть, связи, – прошептала Назефри. – Твои родственники, в конце концов.

Зафир резко повернулся к Назефри.

– Мои родственные связи… Если я попрошу помощи у кого-то из моих родственников, никто из вас не откажет мне… Это ей нужно? Помощь?

– А может, она и брат играют за разные команды? – предположила Назефри. – Может, Роден здесь ни при чем и предостерегают тебя?

– Она знала, что он будет на пресс-конференции. Она была готова к тем вопросам, которые услышала. Ты бы видела, с каким достоинством и как спокойно она отвечала на них. Нет, Назефри. Это не предупреждение. Это – заявление.

– Тогда, что и кому она собралась сказать?

– Сомери, – вздохнул Зафир и отвернулся. – Она ненавидит Сомери. Не скрывает этого. Первой, кого обвинила Роден в смерти Учителя, была именно Сомери. Вот только не могу понять, почему она так сильно ее ненавидит?

– Если Роден была замужем за ее сыном, это вовсе не значит, что у нее были хорошие отношения с Сомери. Кроме того, Сомери вполне могла винить в смерти ребенка выжившую невестку.

– Отомстить Сомери… За этим я нужен ей? – Зафир повернулся к Назефри и с прискорбием улыбнулся.

– Скажи, – Назефри вновь сжала его руку, – ответь себе честно. У тебя бы хватило сил убить Сомери в открытом бою?

– Одному – нет, – признался Зафир. – Одному – нет, но…

– Что ты здесь делаешь! – крик Камилли раздался как гром среди ясного неба.

– Я уже ухожу, – Зафир встал с дивана и направился к выходу.

Шулин тут же радостно запрыгала, увидев дядю.

– Камилли, не надо, – взмолилась Назефри.

– Проваливай из моего дома и не вздумай соваться сюда без приглашения!!! – ревел в спину Камилли.

– Извини. Больше не повториться.

– И свою невесту-психопатку держи подальше от нашей семьи!!!

Зафир резко обернулся.

– Что, прости?

– Невесту-психопатку держи от нас подальше! – повторил Камилли и бросил под ноги Зафиру вечерний специальный выпуск газеты.

«Роден Кенигстен или Роденика Уилберри? Зафир Кеоне удивил Олманию своим выбором».

На первой странице красовалась фотография Роден без татуировок на теле. Молодая девушка в пол-оборота улыбалась на камеру. Волосы длинные, блестящие, перекинуты через одно плечо. В ушах серьги с огромными камнями. Улыбка белоснежная, ямочки на щеках. И глазах столько радости, столько огня… Зафир смотрел на эту фотографию и понимал, что девушки, изображенной на ней, больше не существует. Нет в ней больше ни радости, ни огня. Одна только ненависть и одержимость. Рядом с этим фото была размещена другая ее фотография. Фотография с пресс-конференции. Два разных человека и одна тайна на двоих…

– Чем быстрее ты отделаешься от этой психопатки, тем быстрее вся Олмания вздохнет с облегчением! – продолжал цедить свозь зубы Камилли.

– Не смей… – прошептал Зафир, сжимая кулаки. – Не смей называть ее так…

– Не смей приходить в мой дом, когда меня здесь нет! – гаркнул Камилли, указывая на Зафира пальцем.

Шулин залилась слезами. Назефри загородила Зафира торсом.

– Опомнись, Камилли! Он мой брат!

– Я помню! – произнес Камилли, – кто он такой! Это ты забыла. А я – все прекрасно помню!

Зафир уносил ноги, как можно быстрее. Что заставило его прийти за утешением к сестре? Что заставило его искать спасения там, где его не может быть? Прошлого не изменить. Поступок всегда будет стоять между ними. И если Назефри нашла в себе силы простить его, то это только ее прощение… только ее…

***

В дверь колотили так, что Роден взяла с кухни нож, перед тем, как открыть. Стефан стоял на пороге дома Зафира. Он явно был пьян.

– Брат дома? – осведомился он, проходя внутрь.