Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Думаю, что лучше нам идти самым коротким путём, Алексей Петрович. Я тут уже поспрашивал сведущих людей, потолковал с ними основательно. Так они все говорят, что императрица помимо южных земель сейчас большое внимание ещё и западным, присоединённым по Польскому разделу уделяет. У нас ведь гарнизоны и полки помимо Белорусских земель теперь ещё и в Речи Посполитой стоят, после тех больших волнений. А это значит, что им постоянное большое снабжение требуется. Да и вообще, западный край теперь вновь к России прикипает, торговля и ремесло в нём быстро развиваются, мануфактуры открываются новые. А как же всё это и без хороших дорог? Где-то уже и мосты отремонтировали капитально, а где-то и вовсе новые на реках встали. Постоялые дворы открылись, города разрастаются. С уездного начальства начали строже требовать присмотр за дорогами. Как же, сама государыня императрица ведь не раз уже в те земли наезжала, а ты попробуй её по ухабам и по колдобинам повези. В общем, западным, коротким путём я предлагаю нам в Санкт-Петербург пойти. Работы, конечно, немерено будет. Нужно всё на колёсный ход поставить. После зимнего перехода от Дуная все повозки заново пересмотреть и починить. Коней бы ещё прикупить не помешало для смены. Всё-таки санным путём им легче было тяжести тащить. Один котёл на походной кухне мне доверия не внушает. Надо бы его в Херсон для осмотра отправить, а то не дай бог вдруг в дороге протечёт.

— С котлом решаемо, — кивнул полковник. — В среду Радован едет к дяде Войновичу, у него как раз есть задание посмотреть, как на тамошних корабельных верфях две новые полевые кухни ладят. Заодно и этот котёл в ремонт определит. В Херсоне мастеровые опытные, не раз наши заказы исполняли, лишь бы им времени хватило. Ну да премиальных добавим, думаю, что смогут уложиться. Так, по осям для повозок, Александр Павлович, ещё подскажи Радовану, пусть тоже переговорит о них. В Николаеве ещё мастеровые руку так не набили, так что половину всего заказа можно было бы Херсонским отдать. Как у тебя с Саврастиным, с главным столярным мастером, нашёл общий язык?

— Нашё-ёл, — хмыкнул Рогозин. — Неужто я, да и не найду? Тёртый, конечно, дядька, ну да я ему расписал, как мы ему благодарны за те санные крытые повозки, что он вам два года назад сладил, какие они удобные и надёжные. Ятаган янычарский подарил, вот он и разомлел. Клинковое оружие, оказывается, шибко любит. Так что два десятка крытых парусиной фур к началу похода сработать обещает.

— Ну, вот и ладно, — кивнул Егоров, — готовимся к переходу. Дороги совсем просохнут только в мае, но если сильных дождей не будет, предлагаю десятое число не ждать, а выступить заранее, дабы иметь запас во времени для отдыха и чтобы лишний раз не гнать людей и лошадей.

— Обжились ведь уже тут, у детишек друзья появились, всё на Буге своё, родное, и вновь переезжать, — взгрустнула Катарина. — Да и полной семьёй вот только этот месяц живём — и вновь расставаться. Может, мы всё-таки с полком до самого конца пути пойдём? Ну что уж, в Финляндии разве люди не живут? Вполне себе даже прекрасно живут! Сам же рассказывал Суворов целую линию крепостей там перед Швецией выстроил. Вот и расположились бы в какой-нибудь из них.

— Нет, дорогая, пока с Финляндией придётся повременить, — покачал головой Алексей. — Понятно, что тут вот, на нашем Буге, всё обжитое было, потому как стояли здесь долго. А там ведь на севере край совсем дикий. Балтика рядом, погода ужасная, вокруг болота, неустроенность, в самую ведь осень мы туда прибудем, а у тебя дети на руках. Нет, не стоит так рисковать. Вот уж как полк встанет на постой, как обживёмся, так следующим летом и вы к нам приедете. Пока же в поместье самое то вам будет перезимовать. Скучно уж точно в усадьбе не будет. Милица, мама, дети, сестра Анна, дела хозяйские… Да ты и глазом не успеешь моргнуть, как время разлуки промчится.

— Всё у тебя легко на словах, — проворчала жена. — Совсем ты меня не любишь, Лёшенька, опять одну оставляешь.

— Люблю, очень люблю, — обнял тот супругу. — Ну не капризничай, милая, ну какая же ты одна, вон ведь как нас много. Иди ко мне, — и прижал её к груди.

— Батюшка, а может, всё же с нами? — спросил тюкающего топором отца Валентина Соловьёв. — Как же нам без полкового священника? Мы ведь как дети ваши, все полторы тысячи служилых душ.

— Нет, Ванюша, здесь сейчас моё место, — отложив топорик, произнёс тот. — И земля эта моя, родная. Могилки близких тут. А ещё и приход мой здесь, милый, мне предписано духовно служить. На время войны ведь я его оставил. О том мы и с Алексеем Петровичем изначально уговор вели. Ты не беспокойся, Ваня, господь всё управит. Не останетесь вы без полкового священника. Время только нужно.

— Эх, жалко, — смахнул пот со лба Шилкин. — Привыкли мы к вам уже. Коли постояли бы здесь подольше, так не просто из брёвен, а из камня бы церковь выстроили. А так вот, только стены поднимем, не до куполов уже будет, идти ведь совсем скоро нам.