Читаем Египетские сказки полностью

Когда великий владыка Амона в Фивах увидел, что Зинуфи вернулся, повелел он людям Таниса, и людям Мэндэса, Тахаита тоже, и Сэбэннитоса тоже удвоить напор на Пэму. Зинуфи, юный оруженосец, нашел Пэму сердцем отчаявшегося, с мечом, залитым слезами о коне своем, и он говорил: «Ужели они убили тебя, добрый мой зверь?» Когда он услышал Зинуфи, он приподнял свое лицо, и он увидел ладью, переполненную марсовыми и гребцами, снабженную воителями и матросами, которые пели под ветром и которые спешили на битву. Он закричал громким голосом юному своему оруженосцу Зинуфи: «Брат, кто эти люди, там?» — «Это род Инароса, что спешит на помощь Пэму-младшему, сыну Инароса». Пэтэхонсу, брат Пэму, что был во главе их, вызвал Анкгору, сына Фараона: тогда всеобщее смятение сменилось полным порядком, и они вооружились для поединка. Тут некий вестник не замедлил отправиться к месту, где был Фараон Пэтубастис, дабы рассказать ему о том, что произошло между Пэтэхонсу и Анкгору, сыном царя. Когда Его Величество узнал об этом, он пришел в ярость: «Что это за злой поступок? неужели же, вопреки моим повелениям, Анкгору, дитя Фараона, бьется с этим опасным быком людей Востока! Именем Амонра, царя богов, моего бога великого, беда дружине Писапди! Поругание людям Атрибиса, дружине областей Мэндэса, которые истребляют отряды Сэбэннитоса в борьбе за род высокопоставленных царевичей, сынов вещего Инароса! Знамя царственного Инароса попрано, доколе содружники их прибывают. Да приготовятся к конскому ристалищу, к цепи замкнутого круга. Повторены были царевичу Пэтэхонсу лжи, чтобы не бился он с Анкгору, царственным наследником, моим сыном, чтобы не поднимал он своих порубежных значков, пока не высадятся все отряды и не воздвигнут знамен перед Фараоном для цепи замкнутого круга!» Дружина двух скипетров и люди двух щитов отправились в путь. Когда Фараон прибыл к месту, где находился Пэтэхонсу, он увидел приближенных Пэтэхонсу, и самого Пэтехоису, который натягивал панцирь из плотного железа. Фараон приблизился и сказал: «Не будь злым сглазом, сын мой, не поднимай твое знамя, доколе не прибудут сородичи твои!» Пэтэхонсу увидел, что Фараон Пэтубастис возлагал себе на голову венец: Пэтэхонсу восславил его и вознес ему обычную молитву, и он не начал боя в тот день. Фараон повелел начертать на каменной скрижали указ в честь царевича Пэтэхонсу.

Однако между тем как происходило все это, ладья великого вождя Востока, Пакрура, причалила к озеру Газели, и обозы Пэтэхонсу и люди Атрибиса продвинулись дальше к Северу: назначили сходни для переправы их, и установили сходни для переправы Анкгору, сына Панэмка. Установили сходни для переправы людей Солнцеграда, и для переправы людей Саиса. Установили сходни для переправы обозов Миннэмэи, царевича Элефантины. Установили сходни для переправы обозов Фрамоони, сына Зинуфи, и дружины Пиманки. Установили сходни для обозов Пэбрэхафа, сына Инароса, и для дружины области Саиса. Установили сходни для ладьи вождя Баклулу, сына Инароса, и дружины области Бузириса. Установили сходни для ладьи Уилуни, сына Анкгору, и дружины Меитума. Установили сходни для Уохсунэфгамула, сына Инароса. Установили сходни для ладьи Пэму-младшего, с могучей рукой, и других сыновей царственного Инароса, равно и для братьев вождя, воителей Пэтэхонсу, и для всех из рода вещего Инароса. Кто видит пруд с его птицами, реку и ее рыбок, он видит озеро Газели и рать Инароса на нем. Они мычали подобно быкам, они были упитаны силой как львы, они разъярились как львицы. И пришли возвестить о том Фараону, говоря: «Две рати прибыли, львы они по шлемам своим, вооруженьем своим — быки». Был воздвигнут тогда высокий помост для царя Пэтубастиса, и воздвигли другой помост для великого вождя Востока Пакрура, напротив первого. Воздвигли помост для Тахоса, сына Анкгору, и воздвигли еще другой для Пэтэхонсу, напротив того. Воздвигли помост для Уилуни, начальника воителей Мэитума, и воздвигли еще другой для царственного сына Анкгору, сына Фараона Петубастиса, против того. Воздвигли помост для Псинталэса, сына Зауиранамгаи, царевича великого круга Гануфи, и воздвигли другой для Фрамоони, сына Зинуфи, царевича Пиманхи, против того. Воздвигли помост для Анкгору, сына Гарбиза, царевича области Пилакхити, и воздвигли другой для Пэтэхонсу из Мэндэса, против того. Воздвигли помост для Анкхофиса, сына Фрамоони, царевича Псоэиса, и воздвигли еще другой для Сукхотэса, сына Тафнахти из Атрибиса, против того. Дружины четырех областей были выстроены позади великого Владыки Амона в Фивах, и дружины областей Солнцеграда позади Пэму-младшего.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Семь красавиц
Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208). В поэме Низами возвращается к проблеме ответственности правителя за своих подданных. Быть носителем верховной власти, утверждает поэт, не означает проводить приятно время. Неограниченные права даны государю одновременно с его обязанностями по отношению к стране и подданным. Эта идея нашла художественное воплощение в описании жизни и подвигов Бахрама - Гура, его пиров и охот, во вставных новеллах.

Низами Гянджеви , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания
Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания

Девятый том «Исторических записок» завершает публикацию перевода труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит заключительные 20 глав последнего раздела памятника — Ле чжуань («Жизнеописания»). Исключительный интерес представляют главы, описывающие быт и социальное устройство народов Центральной Азии, Корейского полуострова, Южного Китая (предков вьетнамцев). Поражает своей глубиной и прозорливостью гл. 129,посвященная истории бизнеса, макроэкономике и политэкономии Древнего Китая. Уникален исторический материал об интимной жизни первых ханьских императоров, содержащийся в гл. 125, истинным откровением является гл. 124,повествующая об экономической и социальной мощи повсеместно распространённых клановых криминальных структур.

Сыма Цянь

Древневосточная литература