Его княгиня

«Да что ж за проклятая судьба такая? Таро был со мной — и его убили. Мирослав взялся сопроводить в замок — и вот, он ранен, и неизвестно, выживет ли»…

В беспамятстве Мирослав выглядел совсем молоденьким и беззащитным. На висках волосы пропитались потом, слиплись и казались почти черными. Брови густые вразлет. Тяжелый подбородок. Твердая линия рта. Все ж-таки похож на Ратибора, похож…

«Молоденький, но бился с разбойниками, и продержался немало».

Злата осторожно прикоснулась к белому высокому лбу, погладила по щеке. Мирослава стало жалко, хоть плачь. И в то же время Злата понимала, что ровным счетом ничего не может сделать сверх того, что позволят боги.

«Нет, он должен выздороветь. Теф не допустит».

— Эй, что это ты делаешь?

Отдернула руку. Медленно обернулась — в дверях стоял Волк с медным тазиком в руках.

— Я… — хрипло закашлялась, — я пощупал, нет ли жара.

— Видел я, как ты пощупал, — хмыкнул здоровяк, — не думаю, что Мирослав одобрит, когда придет в себя. Да не трясись ты, придет он в себя. Крови, конечно, изрядно потерял. Ну ничего.

Потом Волк аккуратно и ловко разрезал на Мирославе рубаху, снял повязку, наложенную Златой, поцокал языком.

— Хорошо его задели. Хенеш, неудачно началось ваше путешествие… Давно тут разбойников не было…

Разговаривая, он четкими, выверенными движениями промыл рану, затем в его крупных пальцах блеснула игла. Злата сглотнула и отвела взгляд. От вида крови ее мутило.

— Ты-то сам кто будешь? Мирослав предупреждал, что ему нужно сопроводить одного парнишку…

— Я… Злат, — хрипло промямлила она.

— Угу. А что это Мирослав решил стать твоим провожатым? Раньше он не особо за пределы Сежды высовывался, даже по отцовым поручениям.

Женщина прикусила губу. Вот уж кому-кому, а Волку она не собиралась пересказывать всю свою историю. Беда только в том, что врать Злата не умела тоже, краснела, заикалась.

— Все, понял, не мое это дело, — Волк поднял вверх руки, признавая поражение.

В пальцах он сжимал окровавленную иглу, и ладони у него уже перепачкались кровью.

— Сейчас зашью ему рану, и будет как новенький.

— Мы уже никуда не поедем сегодня, так ведь?

— И не только сегодня, Злат. Придется вам здесь подзадержаться дня на три-четыре. Не бойся, батя мой ничего спрашивать не будет. У него договор с Ратибором.

— Да я и не боюсь, — буркнула Злата.

Она подошла на цыпочках к лавке, где лежал раздетый по пояс Мирослав. Волк сосредоточенно накладывал швы на кровоточащую рану, стягивая ее края. Взгляд невольно задержался на широкой, мускулистой груди, поросшей рыжим волосом. Кожа белая, гладкая. А у Таро все тело было исчеркано застарелыми шрамами…

Всхлипнув, Злата отвернулась и прикусила рукав, чтобы не разреветься в голос.

«Почему ты меня бросил одну? Кто я теперь? Зачем я?..»

- Эй, — позвал Волк, — ты чего? Я посмотрел, рана чистая. Все хорошо будет, боги милостивы.

Она торопливо сдавила пальцами виски: голова кружилась, и ощутимо подташнивало. Успела подумать — да что ж это такое?

А потом комната, пропитанная запахом крови, резко дернулась вбок, поплыла в стороны, и Злата начала падать, падать… в непроглядную темноту беспамятства.

Глава 9. Таро

Боль.

Она скручивает внутренности тугой спиралью, терзает плоть стальными когтями, выжигает легкие.

Вдох. Первый вдох новорожденного. Как сложно его сделать, и как мало его, катастрофически не хватает. Хочется еще и еще, но острая, сводящая с ума боль за грудиной не дает.

Пальцы беспомощно скребут по камню. И зародившийся было свет стремительно гаснет, утопая в багровом ничто.

А потом, внезапно выныривая к свету, единственная мысль:

«Я жив. Все еще жив».

…Перед глазами клубился густой розоватый туман, кровь смешанная с молоком. Вдох. Выдох.

Боль отступает, прячется словно рак-отшельник в раковину. Уходит, но, похоже, не навсегда.

Все расплывчато, но туман медленно рассеивается. Постепенно проступают сквозь белесую пелену каменные стены, расцвеченные солнечными пятнами. Воздух пахнет розовым маслом, мятой, розмарином, и отчего-то эта смесь ароматов навевает тревогу, словно все это уже было когда-то… в прошлом… напоминает о чем-то нехорошем, неизбежном.

Дышать. Медленно, осторожно, опасаясь разбудить боль.

Но легкие больше не печет от нехватки воздуха.

Он чувствует себя… по крайней мере целым.

И только попытка пошевелиться позволяет смутным опасениям обрести наконец форму: руки и ноги надежно закреплены.

Розы, розмарин и мята.

Теперь… закрыть глаза и спокойно ждать, усилием воли не давая себе сползти в вязкое болото отчаяния.

«Я жив, и это главное».

А в голове мечутся мысли о том, как глупо все получилось. Почему не подумал? Расслабился?

Возомнил себя неуязвимым? Пффф. Меткий выстрел в сердце — и все. Никакая магия не успеет спасти, если только рядом нет сильного целителя. Но — не ожидал. Самонадеянный идиот.

Надо отдать должное владетельному князю, дружина у того обучена идеально. Хлопок в ладоши — стрела.

Впрочем, себя Таро успел если не спасти, то хотя бы отсрочить встречу с несуществующими богами. Теряя сознание, успел-таки активировать стазис. И прохрипеть про замок.