Его княгиня

Время как будто застыло медовой слезой. Ни единой думы в голове, но тело, привычное, закаленное долгим учением, не нуждалось в осмыслении происходящего.

Велеслав приметил, что противник «открывается» во время атаки, неловко поворачивается правым боком. Скользящее, легкое движение, почти незаметное со стороны — и все.

Толкнул хрипящего щенка на пол, наступил на грудь и выдернул из-под ребер меч.

На пол плеснуло кровью, яркой, словно маков цвет.

Велеслав, тяжело дыша, оглянулся на Злату — та замерла, бледная, из прокушенной губы по подбородку потекла алая капля. И в тот миг Велеслав был готов клясться всеми богами, существующими и несуществующими, что Злата была красивее всего, что ему вообще доводилось видеть в жизни.

Перед глазами своевольно всплыла кружащая голову картина: вот он сдирает со своей княгини одежду, разворачивает к себе спиной, ставит на колени. Хватает за волосы, заставляя прогнуться. А потом одним резким толчком входит в ее горячее, сухое лоно, причиняя боль, и стоны из ее губ — божественная, неповторимая музыка…

Под ногами хрипел, содрогался в предсмертных конвульсиях тот, кто посмел посягнуть на его женщину.

— Уберите, — приказал коротко.

А сам, не отрывая взгляда от Златы, шагнул к ней, схватил за волосы. Пальцы запутались в жидком шелке. В ноздри ударил аромат яблок, молока… и крови.

Она прокусила губу, потому что волновалась за своего любовника.

А он… находясь рядом, окончательно терял рассудок.

Притянул Злату еще ближе и слизнул катящуюся по подбородку соленую каплю.

Почувствовал, как она содрогнулась всем телом, заглянул в широко распахнутые глаза и улыбнулся.

— Вот видишь, все честно. Я победил его. Честно. Теперь ты моя.

Внезапно она уперлась острыми локтями ему в грудь, отталкивая. От неожиданности Велеслав разжал пальцы, женщина мотнула головой, рассыпая по плечам золотой каскад.

— Я никогда больше не буду твоей, — прошипела с ненавистью, — и не надейся.

— Об этом мы сейчас поговорим, — добродушно отозвался Велеслав, — отведите ее в спальню и заприте там.

Сперва он думал продержать Злату взаперти до ночи, но потом понял, что если не пойдет к ней вот прямо сейчас, то сойдет с ума.

Воображение рисовало картины столь заманчивые, что Велеслав плюнул на дела княжества и почти бегом направился в спальню. Там, перед запертой снаружи дверью, дежурили двое, при виде владетельного князя вытянулись в струнку.

— Ну, что там? — коротко спросил он, кивая на дверь.

— Тихо, княже. Княгиня, похоже, почивать легла.

— Вы свободны, — а ладонь уже на двери, толкает тяжелое, обитое медными полосами полотно.

В самом деле, зачем ему лишние уши рядом со спальней? Уж с женой он как-нибудь и сам управится.

Велеслав резко отворил дверь, мазнул взглядом по комнате. Злата и в самом деле уснула на широкой кровати, свернулась клубочком. Розовые ступни, маленькие, изящные, трогательно выглядывали из-под юбки. Сапожки валялись на полу.

Он старательно закрыл дверь, бесшумно подошел к спящей жене и некоторое время рассматривал ее бледное лицо. Красивое, невинное. И в то же время никуда не уходило ощущение, что Злата изменилась, не была больше той беспомощной девочкой, которая боялась своего господина и была готова на коленях вымаливать прощение.

Велеслав опустил руку, коснулся мягких волос, отвел их от лица, все еще любуясь. Он и сам не понимал, почему, а главное, когда стало приятно причинять ей боль. Ведь было же время, когда она кричала под ним от удовольствия?

И тут словно молния пронзила от макушки до пяток.

У него никогда не будет детей.

Наверняка кто-нибудь уже об этом слышал, а такая новость разнесется быстро.

«И это все ты виновата, ты-ы-ы-ы… навлекла на меня гнев богов…»

Он даже не пытался задаться вопросом, а почему думает именно так.

Скрипнул зубами, испытав мгновенное желание смять, скомкать это тело, испепелить, чтобы остались одни головешки.

В этот миг Злата проснулась, широко распахнула глазищи, заморгала, еще не понимая, медленно осознавая происходящее. Велеслав ожидал, что она завизжит, попытается убежать, но Злата надменно сморщила носик и резко села, отбрасывая его руку.

— Доволен? Ты убил его. Теперь доволен?

Он едва верил своим ушам. Еще никогда не бывало такого, чтобы жена так разговаривала с мужем. И не просто жена — неверная, виноватая, баба, которую следовало бы наказать, как следует.

Злата насупилась, смотрела на него настороженно. И снова не было в ней страха, такого сладкого, что ядом наслаждения струился бы по венам.

— Ты… моя, — сказал Велеслав, но получилось как-то неуверенно.

А Злата хмыкнула.

— Я больше не твоя, и твоей никогда уже не буду.

— Ты, верно, забыла, что такое плетка, а?

Но опять получилось жалко. Сам себе напоминал побитого щенка, ползущего к мамкиной титьке. Стало противно. Горло перехватило бессильной злобой.

— Я все помню, — серьезно ответила женщина, — я ничего не забыла.

— На колени, сучка, — прошипел Велеслав.

Он и сам не понял, как замахнулся, как ударил ее по лицу. Руку дернуло в сторону так, что едва не вырвало из сустава. А Злата, помолчав и что-то обдумав, расхохоталась ему в лицо.