Его княгиня

— У тебя… — пробулькал Ньер, — у тебя уже никогда не будет детей. Не надо было… так… со мной…

- Что?!! — Велеслав даже не понял, как его горло могло исторгнуть такой рев, — тварь, ты что несешь?!! Проклясть вздумал? Горбун!..

И оборвал себя на полуслове. Ньер скалился в темноте, и черные глаза полыхали совершенным безумием.

— Ты. Ты болен, жалкий червяк. Но ты — никто, и помогать я тебе не буду.

А потом Ньер начал бормотать себе под нос, и уже через несколько мгновений Велеслав осознал: что-то не так, как обычно. То ли воздух загустел, и дышать стало тяжелее, то ли что-то изменилось вокруг истерзанного тела чародея. Оно как будто поплыло, бралось багровой рябью.

Пальцы сами собой стиснули амулет Госпожи.

Да что за волшбу он творит, гаденыш?

И тогда Велеслав взвизгнул не своим голосом:

— Горбуууун! Сверни твари шею!

А сам подался к выходу, спотыкаясь, путаясь в полах кафтана и едва не опрокинув жаровню.

Расслышал тихий хруст костей — и все вмиг прекратилось. Осталось бездыханное тело, обвисшее в цепях у стены.

— Все, княже. Больше никакой волшбы творить не будет, — пробасил Горбун и сплюнул себе под ноги, — хенешево племя…

Велеслав не смог произнести ни слова.

Что сделал Ньер? Не проклял ли? И эти его последние слова… Велеслав вихрем вылетел в морозную ночь, остановился, хватая чистый воздух. Как, откуда Ньер знал о том, что нет наследников? Да и вообще…

И, осознавая, что летит, падает в пропасть, Велеслав попытался вспомнить, а обрюхатил ли он хотя бы одну служанку? Как-то раньше он даже не думал об этом. Все они рано или поздно рожали детей, но были ли то его дети?..

Он не сомкнул глаз до рассвета. Так и просидел за столом, положив подбородок на судорожно сцепленные пальцы. Последние слова Ньера грохотали в ушах, визжали надрывно, зудели, прыгали, безжалостно колотились о стенки черепа как семена в высохшей тыкве.

«У тебя никогда не будет детей».

«Никогда. Ты болен, червяк».

Где-то под ребрами засел скользкий комок ледяной тьмы, и сейчас эта тьма уверенно раскрывала зубастую пасть, грозя проглотить, сожрать его целиком.

Никогда не будет детей.

Неужели… правда?!!

Велеслав застонал и вцепился ногтями в голову. Боль немного отрезвила, но отвратительный слизень никуда не делся из груди.

Он должен… должен или подтвердить, или опровергнуть… причем немедленно!

— Зимий! — крикнул в утреннюю тишь, — Зииимий!

Никого.

Пустота.

«Куда он подевался, дери его Хенеш?»

Вспомнил с трудом, что сам отправил Зимия с небольшим отрядом по ближайшим к Пустошам поселениям.

Наконец, скрипнула дверь, и в кабинет боязливо просунул голову незнакомый парень, что сменил ночного караульного.

— Чего изволит владетельный князь?

— Девку приведи… Малинку… — и осекся.

Единственную бабу, которая принадлежала только ему, он собственноручно придушил. А вдруг она понесла? Вдруг он в припадке злости убил не только ее, но и своего же ребенка?

Велеслав посмотрел на караульного так, что тот побледнел и съежился.

— Пошел вон. — и взревел диким зверем, — чего уставился? ВООН!!!

Шарахнул кулаками по столу, но не полегчало, отнюдь.

Велеслав вскочил на ноги, заметался по кабинету, стряхивая на пол все, что попадалось под руку. Последним в стену полетел тяжелый фолиант рукописной истории княжества с прекрасными цветными иллюстрациями.

«Так. Успокойся. Негоже владетельному князю… вот так…»

А с другой стороны — кто слово поперек скажет? Он князь, может делать все, что заблагорассудится…

Велеслав остановился, продолжая копаться в памяти.

Вспомнил, что еще до того, как взял в жены Злату, бегала к нему по ночам роскошная баба Тереша. В княжьем тереме занималась она постельным бельем, вот и подвернулась под руку владетельному князю.

Но самое главное — она пока что была живой, и, наконец, могла прояснить кое-что.

Велеслав подскочил к двери, рывком распахнул ее, ошалело уставился на перепуганного и взъерошенного караульного.

— Прикажи подать коня. И сопроводи меня… знаешь, где Терешка живет?

Парень обрел дар речи далеко не сразу.

— Это та, которая белье стирает?

— Да, та самая, — процедил сквозь зубы, проклиная тупость подданных.

— Как же не знать, знаю. Ее тут все знают.

— Ну так займись лошадьми.

— Слушаюсь, княже!

И, громко топоча по лестнице, умчался.

Велеслав хмыкнул и неторопливо последовал за ним.

Голос Ньера никак не желал убираться из головы, а надоедливо бубнил, бубнил… А потом кто-то громким шепотом сказал:

«У него ведь нет детей. Ни одного. Да ладно, боги его прокляли!»

Он резко обернулся.

— Кто здесь? Кто говорит?

Никого за спиной.

Пусто впереди по лестнице.

Скрипнув зубами, Велеслав почти побежал вперед. Чем скорее он доберется до Терешки, тем лучше.

«Боги не простили ему Стефана, не простили-не простили».

Голос Ньера. Снова. Или чародей здесь не причем, а все обитатели терема знают, что именно случилось тогда, в ночь после свадьбы старшего брата? И более того, все знают, что у него, Велеслава, никогда не будет детей?

Это было уже слишком.

Походило на откровенное помешательство.

Велеслав вылетел на крыльцо — там его поджидал оседланный конь. Его на поводу держал тот самый молоденький караульный.