Его Медвежество и прочие неприятности

Было трудно. Не потому, что она забыла, как стричь. Испортить такое безобразие — это надо уметь. Но пальцы дрожали, и ей казалось, что с каждым тихим щелчком между ними вновь оживают и натягиваются невидимые нити. Мужчина едва заметно вздрагивал, стоило провести зубцами гребня по беззащитной шее. Толкал бедрами, дразня плотно прижатой твердостью и размазывая по себе сочившуюся влагу. Янтарь полуприкрытых глаз загустел, напитанный откровенным желанием, и пальцы нагло ласкали спину, вычерчивая метки принадлежности.

Каждый состриженный завиток давался труднее предыдущего. Еще немного… Вот тут и тут… А волосы… волосы потом, в следующий раз… да…

Мягко отведя ее руку в сторону, лэрд огладил уже короткую бороду. И улыбка, не скрытая густыми усами, утопила в себе последние крохи сопротивления собственной тяги к мужу.

— Проверим, что Вы скажете теперь… — проурчал, пробираясь ладонями под бедра, — но прежде избавимся от лишнего!

Ножницы были осторожно изъяты и отложены в сторону. Плеск! И они оба в бассейне. Горячая вода смысла остатки жестких волос, очищая их тела. Но наслаждаться купанием не пришлось.

— Лэрд!

Под попой очутился теплый мрамор.

— Бьерн, — шепнул чуть слышно, и Валерия согласно застонала, отвечая на поцелуй. Он был таким нежным. Трепетным до головокружения и слез счастья. Он целовал не губы — само сердце, лаская и освобождая от шелухи горьких обид..

— Бьерн, — ее голос был полон разочарования от прерванной нежности, — Бьерн! — вскрикнула от неожиданности, когда горячий рот накрыл возбужденную грудь.

Плотная горошинка была такой чувствительной. Он сосал и ласкал ее языком, наслаждаясь протяжными стонами. Прекрасна! До безумия прекрасна и горяча, разве может быть лучше? Его маленькая и вкусная женщина… Но наверняка ниже будет еще слаще…

— Да, да…

Сбивчивый шепот подсказывал — все правильно. Именно туда и как он хотел. Тонкие пальчики вплелись в волосы, царапая затылок. И если он не сделает этого, то просто сойдет с ума…

Он не знал, как удалось сдержаться и не кончить от одного лишь взгляда между раскинутых для него ног. Розовая плоть истекала влагой, сочившейся к тугому колечку другого входа. Не в силах сдерживаться, Бьерн провел пальцами по нежным складкам, раскрывая ее для себя. Прекрасна вся, а особенно в самых тайных местечках… Подхватив стройные ноги, он забросил их себе на плечи и опустил голову.

— А-а-а!

Она задрожала от первого прикосновения языка. Выгнулась в его руках гибкой лозой, разводя бедра шире и двигаясь навстречу ласкам. Он же ничего не умеет… Но ей нравится! А еще тут вкусно и так тесно… О, Творец! Главное не прижиматься к бортикам, иначе непременно кончит…

Собирая губами прозрачную влагу, Бьерн целовал свою жену там, где осуждалось прикасаться даже пальцами. Забирал в рот нежные складки, глубоко проникал языком в лоно и как никогда наслаждался каждой секундой их близости. Его отзывчивая девочка. Страстная маленькая лэрди, его чудо…

— Бьерн!

О, какая цепкая хватка! И как сладко она кончает. Так искренне и не стыдясь громкости стонов. Собрав последние капли и запечатлев поцелуй на еще трепетавшей плоти, Бьерн ослабевшими руками снял с бортика маленькую лэрди, прижимая и убаюкивая на груди. Странное ощущение. Тело разрывает на части от кипящей похоти, но удовлетворение настолько полное, будто это он получил разрядку.

— Теперь не колется?

Лэрди тихонько вздохнула, и на приоткрытых в тяжелом дыхании губах мелькнула улыбка.

— Не успела… понять. Повторите…

Бьерн хохотнул, чувствуя, как тяжесть, давившая столько времени, ослабляет путы.

— Повторю. У нас впереди …

— Вся ночь?

Осторожно обхватив узкую ладонь, он положил ее себе на грудь. Прямо на тяжело стучащее сердце — тут она будет к месту.

— Вся жизнь.

Глава 27

— Мы прилипнем к постели…

Голос маленькой лэрди был хриплым от стонов.

— Скорее, друг к другу, — Бьерн уткнулся носом в золотую макушку, смакуя невероятный запах маленькой лэрди. Лета в нем стало больше. Оно струилось в легкие, согревая и делая живым.

Девушка протяжно выдохнула, но не двинулась с места. Их тела все еще были соединены, и он наслаждался влажной теснотой, переполненной его семенем. Там, в горячем девичьем лоне, было оставлено так много… Но не все, что он мог.

— Бьерн… — застонала девочка, почувствовав прилив желания, — ты — зверь.

Острая, как игла, боль прошила насквозь беззащитное сердце. И маленькая лэрди вскинулась, приподнимаясь и умно заглядывая в глаза.

— Тебя задевает, да? Почему? Там на балу, эти две су… сумасшедшие девицы говорили о медведе. И гобелены, помнишь? Ты разозлился… В книге Творца говорится, что человек выше зверя, но ведь иной раз идет сравнение.

Проницательная золотоволосая ведьмочка… Бьерн мягко посмотрел на встревоженную и прекрасную жену. Был ли у него шанс противостоять этой женщине? Ни одного.

— Сравнение сравнению рознь, моя лэрди. Очевидно, ты заметила, что мое телосложение далеко от «изящного и наделенного гибкой подвижностью».

Девушка забавно сморщила носик.