Его Медвежество и прочие неприятности

— Я заметила лишь то, что высший свет через одного страдает болезненной худобой и кривыми ногами. Да, ты похож на медведя. На большого, сильного, ми-и-илого… — стиснула его потираясь о грудь щекой, — … мишку. А придворные дуры — прости, дамы — пусть и дальше носятся со своими напомаженными изяществами.

Это было настолько же больно насколько и прекрасно. Однажды он пенял на глупость жены, но сам же оказался последним идиотом. Как возможно отказаться от нее? И в каком месте был его хваленый рассудок, когда… Страх ледяным туманом просочился в кровь. Она не узнает, что он видел и почему ушел. А Миранна будет жить в другом городе, как и хотела — в собственном доме и сама себе хозяйкой…

— Бьерн… — запищала девушка, и он через силу ослабил хватку.

— Прости… Знаешь, пожалуй, в Вашем исполнении, лэрди, я буду рад слышать это прозвище.

Но доверчивая улыбка лишь сильнее подстегнула чувство вины и тревоги. Нет, нельзя чтобы она узнала… Аккуратно освободив девушку от себя, Бьерн уложил ее рядом, обнимая и прижимая к груди.

— Вы можете отомстить мне, мой лэрд, — пробормотала, устраиваясь на его плече, — Вы похожи на Мишку, а я…

— На мышку.

— Нет! Фу…

— Боюсь представить, с чем связано это «фу».

Маленькая лэрди улыбалась — он чувствовал. Бьерн прикрыл глаза, погружаясь в собственные ощущения. Ал-ле-ли-я… Хрупкая и отважная, прекрасная, но отнюдь не внешностью — ведь не дрогнуло же сердце, когда красивая кукла с пустыми глазами была представлена ему в судьбоносный день помолвки. Безрассудная и все же такая сообразительная… Его цветок? Нет. Чуд — да, но все равно не то… Лели? Слишком мягко… Не хватает твердости. Лери. Имя возникло словно из ниоткуда. Просто родилось в голове, вытесняя все остальное.

— Лери, — повторил, пробуя звучание на вкус. Идеально, как и вся она.

Тонкие пальцы скользнули в ладонь, переплетаясь с его.

— Мне нравится… Очень.

Бьерн пошарил рукой, подтягивая сбитое покрывало. Заря уже красила окна мягким золотом, но несколько часов для сна у них есть — ночь была долгой и жаркой. Он не давал девушке сомкнуть глаз, жадно испытывая ее чувственность снова и снова. И мог бы наблюдать бесконечно, как соединяется их плоть, и маленькая лэрди теряет голову в преддверии удовольствия. И если бы не обязанности…

Он не хотел никуда ехать. Не сейчас, когда Лери уже вся его. Пальцы ласкали нежную кожу и золотой шелк волос. Он сам расплетал их, но смутно помнил, как закончил. Лери вдруг оказалась под ним, постанывая и двигаясь навстречу судорожным толчкам.

И, может, он бы чувствовал себя счастливым, но тревога изводила, как изводит крохотный камушек в сапоге, и Бьерн не мог от нее избавиться.

* * *

«Ещё, Лери, хочу тебя еще… — жаркий шепот тянется вдоль позвоночника новой волной желания. Она больше не может, но широкие ладони скользят по коже, настойчиво убеждая в обратном, — давай, вот так… сзади…».

Смена позиции прошла быстро — в его руках она ничего не весила. Бьерн легко поднимал ее на согнутом локте, пряча смущение от восторженных восклицаний за неловким «Ты просто очень маленькая».

«Расставь ножки шире… О, Творе-е-ец, насквозь мокрая…» — самый настоящий визуал, он любил наблюдать и заводился от крохотных мелочей, будь тот соскользнувшая с плеча бретелька пеньюара или ненавязчиво продемонстрированная ложбинка между грудей. И плевать, что декольте почти все скрывало. А уж когда на теле не оставалось одежды…

— Благородная лэрди, нам стоит сделать перерыв, Вы устали.

Скрипучий голос казначея вернул на грешную землю.

«Ты просто глупая женщина и твое место не за счетной книгой, а в постели лэрда. Иди же к себе в комнату дожидаться господина, и пусть он тебя выдерет ещё раз, если не хватило ночного рандеву» — перевела для себя Валерия.

После того, как Бьёрн объявил, что она вольна участвовать в финансовых вопросах замка, если этого пожелает, отношения с Маркусом натянулись до треска. Казначей так ядовито шипел «благородная лэрди», что будь Валерия чуть впечатлительнее, отравилась бы непременно. И его абсолютно не впечатлили несколько предложений, способных сэкономить пару-другую сотен золотых для строительства.

— Пожалуй ты прав. На сегодня закончим, — Валерия поднялась из-за стола.

Она действительно устала. А если быть честной — чувствовала усталость постоянно.

То, что делал с ней Бьерн, и сколько раз он это делал… Торопливо отложив исчерканный лист в сторону, Валерия покинула комнату. Ещё когда их близость только набирала обороты, она поняла, что мужу мало одного раза. Но чтобы каждую ночь и всю ночь…

«Я сегодня совершенный зверь… Лери, останови… не могу сам… не могу…» — стонал под судорожные толчки, но разве возможно произнести «хватит»? Да, он был зверем. Жадным до ласки, и отчаянно тоскующим по нежности. Таким диким сначала, и убийственно осторожным — потом. Ее грудь была облюбована и распробована, а на теле не осталось ни одного неотмеченного поцелуем уголочка. Бьёрн как будто заново открывал для себя ее тело. С тщанием дотошного исследователя подмечал и запоминал любую реакцию, чтобы потом безжалостно использовать в своих целях.