Его Медвежество и прочие неприятности

И они побежали вперед по темным и широким коридорам, прятались в тени от каждого шороха и наощупь искали дорогу, что выведет их к Бьерну. Редкие заключенные, как цепные псы, сопровождали их побег злобным и бессильным рычанием или требованием выпустить, но никому из них нельзя доверять — они могли подставить в любой момент, вонзив нож в спину. Пусть потом кто-нибудь разберется, виновные они или нет, а сейчас важен лишь один пленник.

Валерия почти никогда не обращалась в молитвах с просьбами или жалобами, но за эту неделю, похоже, побила все рекорды. Каждый шаг был пропечатан мысленным обращением к тому, кто бесконечно сильнее. Должен ведь Творец слышать хоть что-нибудь! Совсем немного, но помочь добраться до любимого. И Валерия уже поверила в благословение свыше — каждый раз им удавалась спрятаться от стражи или переждать в открытых камерах, но один из поворотов обрубил едва отросшие крылья надежды.

— Четверо, — прошептал бледный Слав, оттесняя их к стене. — Значит, есть что охранять. Мы…

Взрыв хохота перебил его речь. Стража находилась далеко, но их разговор был слышен. Банальщина — обсуждение побед на постельном поприще. Грязные подробности, щедро сдобренные бранью и смешками. Но все равно приходилось пропускать сквозь уши поток нечистот, чтобы понять — зачем их так много здесь. А в груди царапалась крепнущая уверенность. Валерия просто чувствовала, что Бьерн— там, за спинами четырех вооруженных до зубов стражников, охранявших перекрестье коридора.

— … медведь…

Валерия встрепенулась, услышав то самое кодовое слово. Больше стража не болтала про девиц — петли разговора ушли в сторону молодецкой удали. Да, Бьерн был там! Сейчас мужчины спорили, кто сможет войти и поглумиться над беспомощным пленником.

— Нельзя упускать шанс… — шепнул Слав, — они откроют дверь…

Спор набирал обороты.

— Их четверо, — проскулила Дорис.

— А меня тренировал лэрд. Лэрди?

Опять все зависело от ее решения! И это было тяжело.

— У нас… нет выхода.

Глаза служанки заблестели от слез, а юноша ободряюще кивнул.

— Я пойду к ним. Не ждите моей победы, ищите лэрда. Ему хватит мелочи, чтобы выбраться.

Слав видел заколку в ее руке. Валерия заменила ее на меч убитого стражника, но таким не вскроешь замок. И все же оружие пригодится мужчине, когда придется бежать отсюда.

— Лэрди… — юноша замялся, но громкие крики и звон ключей добавили ему решительности, — скажите Мари… Она… Она… Я ее люблю.

Валерия только кивнуть могла — в горле стоял ком. Больше не медля, юноша выскочил в коридор. И ей бы очень хотелось держать глаза закрытыми и спрятаться в дальний угол, надеясь, что все закончится лёгкой победой Слава и освобождением Бьерна, но звон мечей наполнил пустой коридор, и она вынуждена была смотреть на метавшийся в разные стороны комок. Он то распадался на отдельные составляющие, то вновь собирался вместе, Слав уводил мужчин в сторону, лёгкий и быстрый, юноша отражал удары и ловко петлял между опорных колонн. Один из противников — жертва внезапного нападения — лежал на земле, второго Слав успел ранить, но все равно этого было мало.

— Бежим!

Дорис оказалась хладнокровнее ее. Пихнула в бок, приводя в чувство и направляя движение. Прижимаясь к стене, они рванули к распахнутой двери. От смеси адреналина и страха Валерия не поняла, как преодолела это расстояние, но, стоило лязгнуть двери, очнулась, понимая, что их дерзкая пробежка осталась незамеченной.

Под приглушённые звуки сражения Валерия метнулась к единственной камере в конце короткого коридора, но, не пробежав и половины, пошатнулась и привалилась к стене.

— Нет… Нет, нет, нет….

Ее затрясло в ознобе. Не камера — колодец! За толстыми прутьями, окружённая двухметровым отступом, зияла черная дыра — теперь Валерия ее видела. Творец… она же не знала!

— Кто здесь?

Любимый голос наполнил смятое горем сердце жизнью.

— Бьёрн….

— Лери!

Он заметался внизу. Она слышала шорох и прыжки — наверное, пытался достать до края. Не получалось. Значит, колодец действительно глубок…

— Любимая, девочка моя, как ты? Лери!

— Я… я хорошо. Там Слав… и трое… — зубы клацали, норовя прикусить язык. Никто не говорил про колодец! Почему он не в камере? Обычной камере с замком и деревянной дверью? Бьерн мог бы вскрыть ее. Или выбить. Или…

— Лери, мне нужна веревка. Восемь витков (прим. автора — около восьми метров).

Восемь! Отчаянье швырнуло в новую яму паники. Восемь, восемь… Взгляд упал на обрезанный подол. На платье Дорис. Опять на собственные голые ноги. Ткани не хватит — разрежь хоть два платья. Бьёрн тяжёлый, и ленты должны быть широкими. А вдобавок она так неаккуратно обстригла много! Горло пересохло, и в голове зазвенела пустота, выделяя два нужных слова. Обстригла. Много. Тяжёлая золотая коса сама легла в ладонь.

* * *

Треск материи, приглушённые бормотание женщин, глухой звон мечей, то затихавший, то звучавший вновь. А он — в демоновом каменном колодце и ничего не может сделать! Беспомощнее только новорожденные, да и те способны хотя бы оцарапать ногтем. А ему оставалось разбить голову о стену, принимая очередное поражение.