Его звезда

— Я не знаю, как мне жить… — пытаюсь держаться, закусываю губу, но нервы сдают и чувствую, как слезы текут по щекам. Эмин присаживается на подлокотник кресла и осторожно обнимает меня за плечи. Утыкаюсь ему в грудь, сжимаю в кулаки его рубашку, вздрагиваю от тихих рыданий. Он ничего не говорит, не утешает словесно, только методично гладит по спине, позволяя мне размазывать на рубашке свои слезы и сопли.

Сколько мы так просидели, не знаю, но Эмин неподвижно сидел в неудобной для него позе, и от него не чувствовалось раздражения или недовольства, что возится с какой-то малышней.

— Спасибо, — шепчу, пряча от него заплаканные глаза, он перехватывает мой подбородок двумя пальцами и приподнимает. Сглатываю. Темный шоколад плавится передо мною с золотистыми крапинками. Я даже задерживаю дыхание, мне кажется, что вот-вот поцелует, ибо таким темным взглядом смотрят именно с такой целью. Сама тянусь в его сторону, прикрывая глаза. Чувствую его дыхание на своем лице, внутри все замирает от предвкушения, от какого-то ощущения чуда этого момента. Эмин обхватывает горячими ладонями мою голову, слегка ее наклоняет и целует…в лоб. Изумленно распахиваю глаза, чувствуя себя обманутой в своих ожиданиях.



Он встает, идет к окну, там за стеклом уже сгущаются вечерние сумерки. Стоит ко мне спиною, спрятав руки в карманах брюк. Я понимаю, что мне следует уйти, успокоить свое сердце, привести мысли в порядок, вычеркнуть сразу же ненужные надежды, возникшие в стрессовой ситуации. Да, стресс, трагедия, чувство потери — все с подвигло меня искать утешение в близости Эмина, у человека, которому это совершенно не нужно.

— Я пойду? — зачем-то спрашиваю разрешения уйти, встаю с кресла, двигаясь в сторону двери. Мне не нужен его ответ, но все же оборачиваюсь и встречаюсь с его внимательным взглядом. Он не пугает меня, как Булат, но в этот момент понимаю, что этот человек очень многое в себе скрывает, что на самом деле не такой он милый и послушный, но сколько же в нем выдержки, чтобы контролировать свои эмоции, просто диву даешься. За это можно его уважать. Он кивает, разрешая его покинуть, не произнося и слова.

* * *

— Ты не имеешь права мне указывать!

— Во-первых, прекрати повышать на меня голос, во-вторых, мое решение не обсуждается!

— Эмин, ты не сделаешь этого!

— Сделаю, Булат, ты переходишь все границы в своем желание обладать Стеллой, прешь на нее, как бульдозер, не желая ее слышать и принять ее решение!

— Да она ни черта не понимает себя!

— А ты себя понимаешь? Или твое понимание сводится к области ширинки?

— А может ты на нее сам запал?

— Ты говоришь глупости!

— А чего глаза в сторону отводишь? Ну, признайся самому себе, что сам мечтаешь оказаться между ее ног! А? Думаешь я не вижу твои взгляды в ее сторону! Вижу!!! И мне это не нравится!

— Булат, успокойся, ты придумываешь того, чего нет. Я не смотрю на нее в том контексте, в котором ты пытаешься мне приписать.

— Она моя! — глухой стук по столу и звенящая тишина в кабинете. Я вжимаюсь в стену. Шла из кухни, взяв воды, чтобы потом поплавать в бассейне, в итоге зависла возле кабинета, услышав голос Булата и Эмина. Мне бы уйти до того, как кто-то обнаружит мое присутствие, но любопытство было сильнее, чем быть застигнутой на месте преступления.

— Она не вещь, чтобы говорить моя-не моя! — Эмин говорит твердо, четко, чеканя каждое слово, как удар. — Запомни этот факт, перестань поддаваться порывам, как какой-то подросток, у которого гормоны на первом месте, чем здравый смысл. И, Булат, посмотри на вещи трезво, ты никогда на ней не женишься! Тебе мать просто не позволит жениться на христианке, на блондинке и на москвичке!

— Это несправедливо! Я ее люблю! — от этого признания мое сердце испуганно замирает в груди, в кабинете возникает пауза.

— Булат, нет! — категоричный ответ, только я не понимаю к чему он относится: к любви Булата ко мне или к женитьбе на мне. Или еще какая-та была тема.

— Я тебя понял. Понял! — голос Булата напряжен. Представляю, как он поджимает губы, как в его глазах полыхает пламя ярости. Жутко становится только представив, попасть под прицел этого взгляда не хотелось бы. Эмин выдерживает видимо эту эффектную паузу, я прижимаюсь к стене, задерживаю дыхание, когда Булат выходит из кабинета, сразу же направляется на выход.

На цыпочках иду в сторону цокольного этажа, где у нас был бассейн и тренажерный зал, имелась даже сауна, папа любил там часто проводить время с друзьями, разрешал мне с подружками веселиться по поводу и без.

Вода успокаивает. Плаваю некоторое время без мыслей, просто рассекаю руками воду.

Булат любит. В гробу я видела такую любовь. Сегодня приласкает, завтра даст пощечину, послезавтра сломает нос. Именно таких я вижу в виде тиранов, деспотов. Всю жизнь бояться за себя, за своих детей, боятся его разозлить, не дышать, если он в не настроении… Мрак.