Эй, Микки! (СИ)

— Хочу убедиться, что у твоего дома никого лишнего, – спокойно отвечает тот и, оттолкнувшись от крыла, подходит к урне и тушит окурок. – Садись.

Мэнди бы наверняка оценила, что Микки даже возмущаться в ответ не стал, но она об этом никогда не узнает. Её бывший торчит у дома, как будто прирос к этой чёртовой скамейке за время дежурства.

— Хочешь со мной поспорить? – осведомляется Йен, паркуясь неподалёку и поворачиваясь к Микки. – Я сегодня готовился.

— А ебучий смысл в чём?

— Его и вчера не было, но тебе это не помешало. Хотя если смысл был в том, чтобы меня заебать, то поздравляю, тебе это удалось.

— Вроде ты мастер заёбывать. Моё дело жопу подставить.

Галлагер криво улыбается и заводит машину. Они трогаются с места и успевают проехать два светофора, когда он всё-таки ровно, будто пива купить просит, говорит:

— Не напоминай мне о своей жопе. Это моя навязчивая идея уже который день.

Микки не отвечает. Потому что они языками сцепятся, а им это нахуй не надо: они к Галлагеру едут, а там Мэнди, которой какого-то хера перестали ночные смены давать. Хотя она, может, сама попросила, чтобы на мужика своего не напороться где-нибудь. А где она на него напорется, если он к их подъезду переехал, лишь бы не упустить то ли её, то ли Микки. Это же надо быть таким ебланом. Микки, когда жил в Саус-сайде, нужного человека мог найти максимум дня за три, и это при условии, что тот залёг на дно. Хотя его поэтому каждая псина там и знала, а этого дебила Микки даже по имени запомнить не может. Огромный и тупой, идеальный прихлебатель. Микки таких быстро под себя прогибал.

— Опять ты, – ухмыляется Мэнди, когда они входят в квартиру, так больше и не обменявшись ни словом. – Мне начинает казаться, что ты подговорил Кеньятту, чтобы проводить побольше времени с Йеном.

— Завали, – лениво требует Галлагер и, войдя в квартиру, падает на диван. – Пожрать есть?

— Тебе общение с Микки на пользу не идёт, я узнаю его в твоих манерах.

— У меня на обед был картонный сэндвич, Мэнди.

— У меня на обед был скандал с посетителем, и я уверена, что это гаже картонного сэндвича, – она складывает руки на груди.

— Одному мне пожаловаться не на что, – качает головой Микки. – Охуенно.

Мэнди буравит его взглядом и, он видит, собирается что-то ляпнуть, но вместо этого разворачивается на пятках и уходит на кухню. Хотя с размерами галлагерской квартиры куда уместнее сказать «поворачивается к плите».

На ужин – курица. Охеренно вкусная, куда вкуснее вчерашней мерзкой рыбы, но Микки и тут сосредоточиться не может, потому что Галлагер кости обгладывает так, будто это самое важное, что сейчас есть в его жизни. Сначала кости, а потом с пальцев сок слизывает, и Микки начинает подозревать в себе нездоровый фетишизм по части еды, потому что блядь, что возбуждающего в жратве?

В жратве ничего. Но Галлагер что курит похабно, что курицу жрёт. У Микки, кажется, серьёзные проблемы. И одна из них – что в кресле сидит, уставившись в телевизор, грёбаная Мэнди, а квартира – микроскопическая. Здесь даже дверь спальни не закрыть, чтобы отвалиться спиной на кровать и лишить себя шанса постоянно пялиться на Галлагера. Потому что перестать это делать, не запирая дверь, оказывается, нереально.

Галлагер ест, Галлагер пьёт, Галлагер смеётся – он, блядь, везде. Сука рыжая, косится ещё иногда и ждёт реплики Микки в продолжение разговора, и ему с большим трудом удаётся собрать мозги в кучу и выдать что-нибудь, хоть немного приближенное к теме. Йен кивает, подхватывает, Мэнди продолжает, а у Микки в голове какая-то херня. Что-то вроде безвкусных овощей, которые Мэнди к курице подала.

Микки кажется, что в этой комнате сейчас один овощ.

— Что за скандал на работе? – спрашивает он у Мэнди, лишь бы отвлечься, и она смотрит на него с подозрением, а потом передёргивает плечами.

— Один мудак решил, что вместо оплаты счёта он может полапать меня за задницу, и меня это устроит, – фыркает она.

— Не понял, – настораживается Йен. – Тебе пришлось ставить его на место самой?

— Видел бы ты, во что там всё превратилось! – возмущённо отзывается Мэнди. – Охранника уволили, потому что бухал на работе, и нового обещают взять ещё с февраля. За это время только два парня заглянули. Первый был в два раза худее тебя, когда ты начинал у нас работать. Второй решил, что домогаться меня – лучший способ получить должность.

— Ты ему объяснила, что это не так? – усмехается Галлагер.

— До сих пор иногда чувствую его благодарность за то, что оставила яйца при нём, – в тон ему отвечает Мэнди.

Микки наконец-то переводит дух, потому что тема и правда помогает отвлечься. И возмущается мудаками он искренне, и въебать им хочет совершенно искренне. Мэнди, конечно, хороша, но это не повод лезть к ней под юбку. Мужики-натуралы любят строить из себя альфа-самцов. Среди геев это, правда, тоже встречается, но всё чаще в клубах, а Микки по ним уже давно не ходит.