Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

Эдисон, когда не посещал банкеты или не рекламировал фонограф и не решал другие деловые вопросы, соглашался на некоторые экскурсии со своей женой и их друзьями. Они осмотрели французские картинные галереи на выставке, а затем множество сокровищ в Лувре. Неудивительно, что у Эдисона было свое мнение по всем этим вопросам. Французские картины, выставленные на Всемирной выставке?

«О да, – сказал он Шерарду, – это великое искусство. Я люблю современные картины так же сильно, как не люблю антикварные вещи. Мне совсем не интересны картины в Лувре. Мне не нужны старые вещи; это жалкие старые вещи. Теперь все картины на выставке настолько новые и современные, насколько это возможно; они хороши».

Что касается его коллег, американских миллионеров, покупающих старые европейские картины, Эдисон был пренебрежителен:

«На мой взгляд, старые мастера не являются искусством, их ценность заключается в их дефиците и в тщеславии людей с большими деньгами».

Эдисон совершил множество вылазок, чтобы попробовать шведский стол человеческих достижений на ярмарке. На «выставке алмазных рудников Кимберли, – сказал он, – они любезно разрешили мне взять алмазы из земли, которую они промывали машинами, чтобы продемонстрировать работу шахт. Я нашел несколько красивых бриллиантов, но они показались мне немного светлыми, когда я их выбирал. Это были бриллианты для выставочных целей – возможно, стекло».

Павильон французских пастелистов на всемирной выставке. 1889 год.

Прогуливаясь по художественной галерее, Эдисон и Мина заметили «Утро после бала» А.А. Андерсона, картина маслом в бледно-голубых и розовых тонах, изображающая молодую женщину в неглиже, сидящую на кровати с оборками и читающую газетный отчет о своем дебюте. Она получила приз в салоне и продавалась бесконечными тиражами как популярная литография. Эдисоны договорились купить ее и повесить на почетном месте в своем особняке в Ллевеллин-парке, Гринмонт. Эдисон особенно любил скульптуры и с удовольствием бродил по этим галереям. Именно в итальянской секции отдела изящных искусств ярмарки он заметил еще одно произведение искусства, которым ему просто необходимо было обладать: метровую беломраморную скульптуру гибкого обнаженного крылатого эльфа, держащего в воздухе работающую лампочку. Эдисон заплатил 1700 долларов за гения электричества, созданного А. Бордигой. Он будет годами лежать на столе в его лабораторном кабинете в Вест-Оранже как счастливый сувенир.

А.А. Андерсон, художник «После бала», был одним из парижских экспатриантов, выдающимся бизнесменом, который сменил карьеру, чтобы стать художником. Он провел десять лет в Париже, занимаясь живописью, и в этом тоже добился успеха. Обеспокоенный тем, что наивные молодые американцы приезжают во Францию изучать искусство, Андерсон организовал и возглавил Американскую ассоциацию искусств Парижа, основав ее в просторном арендованном особняке, окруженном большим цветочным садом, обнесенным стеной, на бульваре Монпарнас. Он писал:

«У нас была хорошая библиотека, приемная, столовая, где студент мог поесть за один франк, и сад, где мы могли воссоздавать, рисовать и рисовать. Там часто проводились светские мероприятия, приемы, лекции и танцы».

Андерсон предложил Эдисону, чтобы, пока изобретатель был в Париже, он написал его портрет. «Чтобы избежать толпы и найти тишину, он часто посещал мою студию, – писал Андерсон. – У меня никогда не было более интересной няни. Как и большинство великих людей, он был чрезвычайно скромен, простодушен, как мальчик, и проявлял решительный запас юмора. Я нарисовал его слушающим свой первый усовершенствованный фонограф». Андерсон время от времени присоединялся к окружению Эдисона, выступая в качестве переводчика. «Однажды я заметил огонек в его глазах: “Андерсон, я никогда не бываю так счастлив, как когда сажусь за ужин из десяти блюд между двумя французами, которые не говорят ни слова по-английски”».

Для Эдисона Эйфелева башня оставалась изюминкой Парижа и ярмарки.