Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

«Может показаться странным, – писал парижский корреспондент “Нью-Йорк таймс” 20 декабря 1888 года, – почти забавным, что кто-то все еще верил в спекуляции на Панамском канале при нынешних манипуляторах. Множество людей сделали это, и тысячи людей делают. Я сам слышал в течение последних нескольких дней положительно агрессивное утверждение о том, что фактическое положение вещей обусловлено ревностью Соединенных Штатов. Я знаю одного клерка, который только сегодня утром занял деньги – 3000 франков, – чтобы вложить их в акции, с глубокой, искренней убежденностью, что это будет просто драгоценное золото для его детей».

Теперь, когда Всемирная выставка осталась лишь воспоминанием, французские инвесторы хотели знать, как почти 300 миллионов долларов их денег исчезли в тропической трясине. Панамское дело стало одним из величайших скандалов современной французской истории, поскольку постепенно выяснилось, что хотя компания канала потратила огромные суммы на раскопки канала на уровне моря, который не мог работать, она заплатила 4,4 миллиона долларов в виде взяток политикам и представителям французской прессы, чтобы поддержать свои все более шаткие предложения акций и облигаций, тем самым поощряя французские семьи бросать хорошие деньги после плохих. На первоначальный безнадежный проект было потрачено столько денег, что их не хватило для завершения версии Эйфеля. 20 ноября 1892 года один из главных промоутеров компании, барон Жак де Рейнах, был обнаружен мертвым в своей роскошной квартире, очевидно, совершив самоубийство, в то время как другой промоутер бежал в Англию. И вот так случилось, что Шарль де Лессепс (его уважаемый отец Фердинанд, строитель Суэцкого канала, был к тому времени старческим и слабым), три других сотрудника компании и подрядчик Гюстав Эйфель оказались в зале парижского суда, где разгневанная аудитория наслаждалась их возмездием.

Как написал Дэвид Маккалоу в своей истории Панамского канала, «никто никогда не докопался до сути Панамского дела, и никто никогда не докопается». Конечно, были официальные расследования, в том числе 158 показаний и окончательный отчет, заполняющий «три увесистых тома. Но снова и снова поиск фактов останавливался на фактах, которые могли оказаться слишком неловкими или разрушительными». 9 февраля 1893 года беспокойные толпы окружили Дворец правосудия и заполнили зал суда, чтобы услышать вердикт на этом первом процессе. Эйфель и его коллеги-обвиняемые сидели ошеломленные, когда судья признал их, одного за другим, виновными. Эйфель выслушал приговор к двум годам тюрьмы и штрафу в размере 4000 долларов, встал и ушел со своими адвокатами. «Настоящие французские патриоты огорчены тем, что двое таких людей, как Де Лессепс и Эйфель, чьи имена известны во всей Вселенной, подвергаются насилию и приговорены к тюремному заключению, в то время как другие политические преступники убегают», – писала «Париж геральд».

Эйфелева башня сделала его всемирно известным, одним из самых почитаемых людей во Франции, и к концу Всемирной выставки богаче, чем когда-либо. Но та самая публика, которая так радовалась его триумфу, восхваляя его как идеал современного титана, теперь предположила, что Эйфель на самом деле должен быть продажным негодяем. Его грехопадение было столь же полным, сколь и быстрым. Эйфель утверждал, что его шлюзы были всего лишь патриотической попыткой на самом деле построить работоспособный канал большого национального значения. Но он заработал слишком много денег на этом предприятии, когда вокруг десятки тысяч потеряли свои скудные сбережения. Пожилой производитель шелка в Версале говорил за многих, когда описывал свою беспомощную ярость из-за потери сбережений, накопленных за полвека труда и бережливости, заявив: «Я человек порядка, но я твердо заявляю, что если представится возможность, я сам добьюсь справедливости». Другой разорившийся акционер пригрозил в записке Эйфелю: «Ваш дом будет взорван динамитом».