Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

Всемирная американская выставка была задумана как способ достойного празднования важного юбилея – 400-летия первого путешествия Христофора Колумба и открытия Америки (1492). Правительство США провело конкурс среди множества городов на право стать хозяином выставки. Этот конкурс выиграл Чикаго.

В итоге для чикагской выставки Джордж Вашингтон Феррис предложил возвести не башню, а гигантское колесо обозрения, задуманное как американский ответ на Эйфелеву башню в Париже. Архитектором был назначен Джордж Феррис. Колесо приводилось в движение двумя паровыми двигателями по 1000 л. с. каждая, а каждая кабина была размером с автобус.

Когда колесо обозрения было готово и запущено, оно, по правде говоря, не превосходило Эйфелеву башню. Оно никогда и близко не могло соперничать с элегантностью башни, не говоря уже о ее почти мгновенной славе и культовом статусе. Тем не менее возвышающееся устройство обладало присущим гиганту очарованием, а его новизна и оригинальность создавали свои собственные чары. Ночью оно сверкало в небе, медленно вращающаяся конструкция и блестящие пульмановские кабины были очерчены тремя тысячами мерцающих огней. Более миллиона посетителей ярмарки (в 2 раза меньше, чем посетителей башни Эйфеля за парижскую ярмарку) заплатили пятьдесят центов за место, которое поднимало высоко в воздух, открывая прекрасный вид на окутанный смогом Чикаго и сказочную территорию ярмарки у себя под ногами.

Управление Чикагской ярмарки отклонило не только более крупную Эйфелеву башню, но и заявку Буффало Билла на место внутри выставочного комплекса. В ответ Солсбери занял четырнадцать стратегических акров напротив главного входа на ярмарку, и к концу марта 1893 года Коди прибыл, чтобы разбить лагерь и построить арену. Тем летом он сообщил своей сестре: «Я занимаюсь делом всей своей жизни», – и действительно, Всемирная выставка в Чикаго станет одним из самых успешных сезонов в карьере Коди.

Когда менеджеры ярмарки, изо всех сил пытаясь окупить затраты на строительство, отклонили просьбу мэра Чикаго Картера Харрисона разрешить детям из бедных семей города бесплатный вход на ярмарку в течение одного дня, на помощь снова пришел Буффало Билл. Он провозгласил День беспризорника на Диком Западе. Коди предложил любому ребенку из Чикаго бесплатный билет на поезд, бесплатный вход на шоу и бесплатный доступ ко всему лагерю на Диком Западе, плюс все конфеты и мороженое, которые могли съесть дети.

«Пришло пятнадцать тысяч детей».

Вероятная Чикагская выставка стала для Коди очень прибыльной – по сообщениям, он заработал 1 миллион долларов прибыли, – Всемирная выставка в Париже все еще оставалась кульминацией его профессиональной жизни. Мало того, что он был любимцем аристократических французских хозяек и самым знаменитым американцем в Париже (по крайней мере, до появления Эдисона), он также служил на протяжении всей ярмарки в качестве подлинного посла культуры, представляя американскую сторону восхищенным зрителям со всего мира. В Чикаго роль Коди была больше похожа на роль знакомого и привлекательного шоумена, приехавшего туда, чтобы зарабатывать деньги.

Еще в безмятежные дни Всемирной Парижской выставки 1889 года Томас Эдисон часто хвастался, что американцы наверняка превзойдут Эйфеля, построив башню вдвое выше, и это хвастовство он повторил, потчевав нью-йоркских репортеров своим триумфальным визитом в Париж. Но, вернувшись в лабораторию в Вест-Оранже, Эдисон обнаружил, что его одолевают неприятности. Дж. П. Морган, его крупнейший сторонник с Уолл-стрит, был занят махинациями с целью продажи электрической компании Эдисона из-под его контроля, и к 1892 году, не сказав ни слова великому изобретателю, Морган объединил Edison Electric в более прибыльное предприятие, которое он переименовал в General Electric.

Эдисон искал спасения от этих деловых трудностей в дебрях Огдена, штат Нью-Джерси, где он с радостью совершенствовал гигантскую установку для дробления руды, которая превращала породу в порошок, позволяя сверхмощному магниту извлекать ценную железную руду. Одетый в грязное старое пальто-пыльник, потрепанную шляпу и маску с пылевым фильтром, которую он время от времени поднимал, чтобы выплюнуть жевательный табак, Эдисон был убежден, что находится на пороге огромного успеха. Время от времени он отрывался от своих унылых девятнадцати тысяч акров, чтобы вернуться в Вест-Оранж для работы над другими изобретениями.