Эйнемида II. Право слабого.

– То же самое говорили и вчера... Припасы на исходе, люди устали, а до Уш-Киталу самое меньшее два дня. К тому же, большой вопрос, найдём ли мы там еду: город захвачен врагом. Если они не выйдут в поле, придётся добывать пищу в лесу, а это опасно, либо штурмовать с ходу. Не пришлось бы нам отступать обратно в Тахал...

– Что ты от меня хочешь? – спросил Энекл, понимая, что молодой каннаарец прав.

– Ты ведь начальник, поговори с обильным доблестями Тасимелехом. Пировать нужно после битвы, а не до.

– Для этого ты выбрал неправильного человека: Тасимелех меня на дух не переносит. Поговори лучше с Бадгу, Равхаром или Эн-Табашем.

– Я уже говорил с Бадгу, – каннаарец не поддержал легкомысленный тон собеседника. И правильно: веселиться особо нечему. – Он сказал то же самое и послал меня к тебе.

– Конечно. Тасимелех не переносит никого из командиров. Да и вообще никого, чьё звание ниже. Кроме льстецов, конечно.

– Плохо, когда в войске нет согласия, – Ансар напряжённо поджал губы. – Я пытался поговорить с военачальником сам, но меня прогнали...

– Радуйся, что только прогнали, – усмехнулся Энекл. – Прости, Ансар, я не могу помочь. Всё зависит от Тасимелеха.

– Но неужели ничего нельзя сделать?

– Ждать и внимательно смотреть по сторонам. По поводу провизии, скажи, сколько вам не хватает, я посмотрю, чем сможем поделиться.

– Благодарю, лохаг, но вам тоже нужно что-то есть.

– И желательно что-то получше чем то, что мы едим сейчас, – Энеклу наконец удалось вызвать улыбку на бледном лице собеседника. – Ансар, ты ведь уже видел врагов?

– Да, я ведь об этом рассказывал. Как и все наши.

– Меня беспокоит недавняя битва. Они были... непохожи на опасного врага. Те, с кем ты встречался раньше, такие же?

– Нет, – задумчиво покачал головой каннаанец. – Я говорил с теми, кто бился при Хубитуллу, рассказывали, что враги дрались как сумасшедшие, там были набатулы, граззги – это местные животные, из болот, жуткие твари. Хотя, говоря честно, мы были толком не готовы. Последний раз некроманты нападали лет пятьдесят назад, я тогда даже не родился. Раньше-то мы их били, а сейчас вон – отдали почти весь Каннаар.

– А некроманта ты когда-нибудь встречал?

– Нет, что ты, – рассмеялся Ансар. – Они важные особы, как цари, их на всём Занбаре, говорят, двух десятков не наберётся. А так, халлусцы с нами торговали, люди как люди, будто бы. Одеты не по-нашему, ну так и ты тоже не мидонянин.

– Ты знаешь, кто этот некромант, который на вас напал.

– Новый. Зовут, будто бы, Мизаром, а до него лет сорок был Тхалиб – не знаю куда делся, уехал или умер, если они вообще умирают. Сюда, в Халлус, их как бы в ссылку присылают, я так понимаю. Все халлусцы, с которыми я говорил, хотели вернуться на Занбар.

– Что ж они сюда тогда едут?

– А мидоняне зачем не в Нинурте селятся? – пожал плечами Ансар. – Деньги, власть, торговля. В столице жизнь всегда дороже, и у них, наверное, то же самое. Но занбарцев в Халлусе немного, у них три города на побережье, а остальная земля населена дикарями. Их ты уже видел.

– Ты был в этих городах?

– Я себе не враг, – улыбнулся каннаарец. – Кто знает, какое там богомерзкое колдовство прилипнет? Кое-кто туда караваны водил, но очень немногие. Тех, кто с некромантами знается, боятся – вдруг заколдовали? А когда на тебя смотрят, как на прокажённого, да на другую сторону улицы переходят, и золото не в радость.

– Ясно, ну что ж, и на том спасибо. Если что ещё вспомнишь, подходи. Хайре.

Эйнемские палатки раскинулись на север от холма с древними развалинами. Несмотря на отвратительные условия, лагерь был разбит по всем канонам эйнемского военного искусства: ровные ряды палаток, посередине кухня, кузница, палатка на насыпи – для сушки дров. Чтобы уменьшить сырость, Энекл велел ставить лагерь на возвышенном месте и прорыть каналы для стока. Мидоняне было смеялись над тем, что чужеземцы копаются в грязи вместо того, чтобы завалиться спать после долгого перехода, но потом, когда, несмотря на дождь, в эйнемском лагере закурился дымок костра, и эйнемы уснули в сухих палатках, стало совсем не смешно. Похожим образом устроил свой лагерь и Бадгу, мидонийские же воины поставили палатки прямо в грязи и ходили к соседям клянчить угли для растопки.

Зайдя в свой шатёр и на все лады проклиная дождь и сырость, Энекл затопил походную жаровенку, развесил сушиться насквозь промокшую одежду и с удовольствием завалился поближе к огню, кутаясь в густую овечью шкуру. Никто никуда не выступает, все приказы отданы, можно немного отдохнуть и предаться увлекательному занятию, к которому Энекл, неожиданно для себя, пристрастился.