Эйнемида III. Надежда на весну.

Вперёд, только вперёд, мимо бегущих, испуганных, покрытых своей и чужой кровью людей. Людей, которых он, Алкеад, подвёл. Подвёл их, подвёл свой город, подвёл свою семью и всю Эйнемиду. Прости, дядька Микеид, тебе попался глупый и негодный воспитанник, тебя он тоже подвёл.

Бегущие закончились, и показались бело-синие ряды эфериян – весёлые, радостные, упоённые победой над Леваной, над Сенхеей и над ним, Алкеадом – последнее, впрочем, заслуга невеликая. Ну ничего, пусть пока торжествуют. Тысячу лет стоит гордая Левана, матерь городов. Много тяжких поражений пережила она в прошлом, но выстояла. Выстоит и теперь. Сагвенис шумный, громогласный обережёт свой город, даст ему победу, и да будет эта жертва будет угодна ему и всем бессмертным.

Вскинув над головой меч, Алкеад изо всех сил прокричал: «Левана-а-а!», и во весь опор пустил коня на сверкающий копьями эферский строй.

***

– Готово дело! Бегут так, что в своей Леване, глядишь, к ночи будут! – со смехом сообщил Лиомпрот, командир лаисского отряда – статный черноусый мужчина, покрытый множеством полученных в бесчисленных стычках и поединках шрамов. Плечо и бедро лаиссца алели свежими ранами, на которые тот не обращал ни малейшего внимания. У попоны его коня висела колода игральных табличек, с каковыми лаисский командир управлялся мастерски – в этом Исократ имел случай убедиться лично, за час проиграв улыбчивому лаиссцу полмины серебра. Необходимая жертва ради установления добрых отношений с союзниками.

– Вот ты им и не дашь до неё добраться, – усмехнулся в ответ Исократ. – Начинайте преследование, перекройте дороги на Фалестру, Автии и Меладу. Уйти не должен никто. Хиел, пошли такой же приказ к пельтастам – не прекращать преследования до полного уничтожения врага. Отдыхать будем после.

– Эйнемы могут сказать, что это жестокость, – заметил Хиел. – Преследовать врага положено на двадцать стадиев от поля…

– Это не жестокость, а необходимость. Чем больше мы убьём сейчас, тем меньше врагов останется, чтобы напасть снова. Или вы думаете, что война на этом закончена? Выполняйте.

Лиомпрот отсалютовал и, щёгольски красуясь, развернул коня на месте. Лёгкий шлепок по крупу, и прекрасное животное рванулось с места в галоп, унося своего всадника на поле брани.

– Настоящий командир, всегда впереди своих людей, – восхищённо выдохнул вслед лаиссцу один из молодых порученцев Исократа. Юношей из лучших семей Эфера часто определяли к опытным полководцам для постижения военного искусства. Другой порученец согласно кивнул.

– Да? – поднял бровь Исократ. – А вот мне, во время осады Китоны, было так стыдно, что в двух локтях от меня ударил камень из катапульты. Запомните, молодые люди: полководцу на поле битвы не место, он в ответе не только за себя, но и за людей. Погибнет – погубит и их… От Сфейрохета? Что там?

– Сфейрохет докладывает: победа! Враг разбит! – юный порученец Полиб, казалось, вот-вот лопнет от распирающего изнутри восторга. Его голос радостно звенел, точно струна сладкозвучной кифары.

– Хорошо, – кивнул стратег. – Хиел, пошли Сфейрохету мою благодарность и приказ остановиться. Пусть гоплиты отдыхают, и да, пусть рабы собирают раненых и погибших. Врагов тоже – раненых лечить, мёртвых хоронить, по обычаю.

– Стратег, зачем кого-то посылать, я же могу передать приказ, – нерешительно вставил Полиб.

– Ты? – Исократ ласково улыбнулся, с удовольствием окидывая взглядом статную фигуру и розовые щёки юноши. – Нет, молодой человек, у меня для тебя будет другое поручение...

– Поручение? – юноша недоуменно посмотрел на стратега.

– И очень важное, – кивнул Исократ. – Иди в мою палатку и жди меня, там я всё объясню, – он обернулся к расплывшимся в улыбках порученцам. – А вы, молодые люди, чем гоготать, как гуси, пишите донесение в Эфер: враг разбит полностью, стратег Исократ начинает преследование. Путь в сердце Эйнемиды открыт.

Удовлетворённо хлопнув в ладоши, стратег кивнул порученцам и, следом за красавцем Полибом, направился к своей палатке. Кажется, он, Исократ, заслужил сегодня немного отдыха.

Глава VII

Энекл редко называл своё жилище в Нинурте домом, для этого зданию, вместе с окружающим его двориком, следовало бы волшебным образом перенестись в Эфер или, хотя бы, в его окрестности, но, с другой стороны, как ещё называть место, где прожил восемь с небольшим лет? Да, со двора видны не Сторожевые скалы, а циклопический зиккурат с объятой фиолетовым пламенем вершиной, да, ветер доносит не ароматы соли и жареной рыбы, а густой запах пряностей, тминного хлеба да жирной баранины, но каждый угол дома знаком до мельчайшей трещинки, все вещи лежат на привычных местах, рабы подают любимые хозяином блюда в заведённое время, а под тенистым сикомором всегда дожидаются покойное кресло и кувшин доброго вина. Когда наконец придёт время отправиться в Эфер навсегда, будет непросто оставить это привычное и обжитое жилище.

Лениво размышляя об этом и о других пустяках, Энекл сидел в кресле, потягивая вино, когда в дверь его андрона постучали.

– Да, Евгор, что там?