Эйнемида III. Надежда на весну.

– Тот, кто судит и распределяет, да вознаградит тебя справедливо. Спасибо тебе, Махтеб, но этого делать не стоило. Меня ищут, ты и твой достойный дядя подвергли себя опасности ради меня. Я сожалею об этом.

– Разве не ты помог благородному Диоклету? Мы добро помним. В общем, дядя предложил идти к тебе, Диоклет. Мудрого Палана надо вывести из города и как можно скорее, его описание есть у всех стражников.

– Я бы не осмелился просить об этом ради себя, – вздохнул Палан. – Слишком опасно. Лучше бы мне умереть, чем подвергать опасности вас, но я должен продолжить службу, предупредить моих братьев и сестёр. Если есть способ покинуть город, мне нужно это сделать.

– Сам говорил, что не станешь набиваться в мученики, вот и не набивайся, – усмехнулся Энекл. – Диоклет...

– Здесь говорить не о чем, – твёрдо сказал Диоклет, его глаза лихорадочно горели. – Ты выйдешь из Нинурты живым. Не знаю, как, но выйдешь. Обещаю.

***

Спустя сутки, около полудня, Вратами Ниранир-Эш прошёл эйнемский отряд в три дюжины человек. Энекл приветливо кивнул знакомому щербатому привратнику и гоплиты, беспрепятсвенно миновав воротную арку, зашагали по пыльной дороге, ведущей к эйнемским казармам. Стражники проводили отряд равнодушными взглядами. Они не увидели, как в часе пути от Нинурты, на перекрёстке с восточным трактом, от эномотии отделились два воина. Гоплиты продолжили целеустремлённо шагать на юг, а эти двое остались на перекрёстке. Тот, что пониже, снял глухой эйнемский шлем, и длинные чёрные волосы рассыпались по его плечам.

– Что ж, Энекл, спасибо тебе, – с чувством сказал Палан. – Тебе и Диоклету. Тот, кто отменяет и назначает, видит всех нас, взвешивает и измеряет. Его вознаграждение справедливо.

– Было бы за что благодарить. Нам с тобой век не расплатиться, что бы ты не говорил. Ты уверен, что больше ничего не нужно?

– Нет, что ты, сделанного более чем достаточно. Денег вы мне дали, одежда есть – чего ещё желать? Мы, люди, что могли сделали, а всё остальное в руках того, кто возводит и разрушает. Будет Его воля, доберусь.

– Пойдёшь на восток?

– Разумеется. В степи захотят узнать, что случилось с братьями в прекрасной Нинурте, – слова прозвучали грозно и резко, как удар меча.

– И что дальше? – спросил Энекл после недолгого молчания.

– Что дальше известно лишь тому, кто обнаруживает и сокрывает. Прощай, Энекл, надеюсь мы с тобой ещё встретимся. С тобой и с Диоклетом.

– Как враги?

– Как друзья. Даже если нам вдруг придётся сражаться, я встречу вас как друзей.

Приветливо кивнув на прощание, он быстрым шагом зашагал по уходящей на восток дороге.

Глава II

На запруженной народом улице Амфисто, что в Белостенном Эфере, показался удивительного вида человек. Приземистая коренастая фигура, прихрамывающая на левую ногу походка, кривые ноги, грубые руки ремесленника, жидкая светлая бородёнка на некрасивом умном лице. Стратег Исократ, чей облик, как шутили острословы, столь же неказист, сколь велика его слава, шагал среди возбуждённо-радостных эфериян, следом за всеми направляясь к агоре. При виде пальмовых ветвей в руках у сограждан, его бескровные губы недовольно кривились.

Эрептолем, прозванный в народе Ястребом, появился на Амфисто величественно, рассекая толпу, точно могучая акула косяк сельди, а свита друзей и прихлебателей за его спиной вполне заменяла стаю полосатых рыб-падальщиков, сопровождающих грозного хищника в надежде на объедки с его трапез. Светлые, чуть поседевшие у висков, волосы Эрептолема были умащены и искусно уложены в сложную причёску, могучую фигуру драпировал ярко-синий гиматий, выбеленный хитон едва не сверкал на солнце. Невысокий Исократ казался подле него мелкой галькой подле огромного алмаза. Какой-нибудь чужеземец был бы изрядно удивлён, завидев, насколько тепло блестящий аристократ приветствует замухрыжку в скромном сером хитоне и шерстяном плаще.

– Уже слышал? – спросил Эрептолем, неторопливо шествуя рядом с Исократом.

– Слышал, – кивнул стратег. В отличие от Эрептолема, шествовать он не умел даже в торжственных процессиях, даже в честь собственных побед.

– И что ты скажешь? Великая победа, как говорят люди.

– Великая... Да смилуются над нами боги.

Эрептолем улыбнулся одними губами.