Эйнемида IV. Солнце нового мира.

Не заметил! Даяра Неистовая, дядя не заметил! С того страшного мгновения, как Кинана осознала, что сделай враги верный шаг – ей конец, царице казалось, что она болтается между жизнью и смертью. Теперь, это в прошлом! Строй врага рассыпался, гисеры уже пробиваются к ставке командира – самого дяди! Аттал со своими гетайрами заходит в тыл стинидцам, Хресий разгоняет вражеских стрелков, ловко избегая столкновения с пехотой, сариссофоры Эола и педзетайры Белена продвигаются вперёд. Победа! Это победа! Оплакивать павших будем потом, сейчас хотелось кричать от радости.

Впрочем, радоваться тоже пока не время. Противники не сдались, и даже контратакуют, причём именно так, как боялась Кинана. Дядя всё-таки нашёл выход, но слишком поздно. Она отдала заранее заготовленные команды и направила коня к передним рядам своего войска. Телохранители во главе с Гриелом мчались следом, серое царское знамя весело трепетало над их железными шлемами.

У дяди почти получилось, Кинана даже поняла, что недооценила угрозу, но всё уже было бесполезно. Отчаянный контрудар вражеских гиппеев был отброшен с большими потерями, всадники Хресия тотчас навалились на отступающих, получившие простор гетайры на полном скаку врубились в незащищённый тыл царской пехоты, и строй в одночасье рухнул по всей линии. Бросая оружие и щиты, враги побежали, преследуемые конницей и улюлюкающими гисерами. Какие-то островки сопротивления ещё держались, но их быстро смело атакующей волной. Огромная масса людей, крича и завывая, потянулась к лагерю царского войска.

***

Видят боги, он сделал всё, что мог. Даже когда Сосфен… Пусть боги сами рассудят его тень, а он, Гермий, сделал всё. Он даже понял, что именно толкнуло полководца на этот шаг. Понял, и попытался исполнить замысел Сосфена сам, но то ли умения недостало, то ли просто опоздал. Атака захлебнулась, гермиевы гиппеи повисли на пиках вражеских копейщиков либо пали под ударами варварских фалксов, а самого несостоявшегося полководца с ошмётками его отряда вытеснили к лагерю, где он собрал остатки боеспособных войск и попытался закрепиться, давая остальным возможность отступить. Ничего лучше Гермий выдумать уже не мог.

Первую атаку они отбили без особого труда, но вражеские лёгкие всадники и не настаивали. Они отхлынули назад, обходя укреплённый участок, а на гермиев отряд, прижавшийся к пересекающему лагерь ручью, накинулись сверкающие медными личинами шлемов гисеры. Удары сыпались градом, звенела медь, воины сцеплялись друг с другом, точно разъярённые звери, вырывая волосы и выдавливая глаза. Герийцы и гисеры – давние враги, всегда готовые рвать друг другу глотки, а меж ними перисский царевич, рычащий не менее яростно и рубящий врагов не менее самозабвенно, чем остальные. Вода в ручье мгновенно стала красной.

Скользкий от крови меч вывернулся из руки Гермия, застряв в чьём-то брюхе. Периссец тут же хватил ближайшего гисера кулаком и намертво вцепился в его оружие. Копьё кого-то из соратников достало врага тот, сдавленно охнув, упал, и в руках Гермия осталась длинная ромфея, сражаться которой тот не умел. Впрочем, в такой свалке умений и не требуется – знай бей вперёд. Гермий и бил, то тыкая загнутым остриём, то, когда получалось замахнуться, рубя наотмашь. Враги падали, на их место вставали новые, и всё начиналось сначала.

Гисер в красных доспехах и позолоченном шлеме с поперечным гребнем неожиданно вывалился на освободившееся пространство перед Гермием. Изогнутый меч легко порхнул к голове периссца, но тот закрылся щитом и, выставив ромфею вперёд, точно бык бросился на врага. Лезвие вошло в живот гисера до половины, варвар с криком упал, и тут же резкая боль пронзила голову Гермия. Сдавленно застонав, царевич рухнул вниз лицом. Кроваво-красная вода с готовностью распахнула перед ним объятья.

***

Цена победы. О ней немало написано философами, её часто вспоминают бывалые полководцы, о ней любят разглагольствовать ораторы, но только здесь, на пропитанном кровью поле, посреди ещё теплящихся тел, из-под избитых слов проступил страшный смысл. Горячка боя, безумный восторг, радость – всё схлынуло. Кинана оторопело озиралась вокруг себя, глядя на дело рук своих. Её окружали мертвецы, множество мертвецов – окровавленных, скалящих искажённые лица, обнажающих жутко зияющие раны, точно жалуясь равнодушному небу. Из-за одинаковых доспехов, оружия и одежд нельзя было понять, кто из павших сражался на чьей стороне. Казалось, будто войско, поражённое безумием, сражалось здесь само с собой. Да так оно, на самом деле, и было. Десять с лишним тысяч герийцев пали на эту каменистую землю по её, Кинаны воле, и это не последние. Далеко не последние.

– Конница Деара сдалась Хресию, – на полном скаку подлетев к царице, Келесс легко спрыгнул с коня. Его хитон и правая рука были запачканы кровью. Не иначе, сам поучаствовал в преследовании. – Деар просит пощадить его воинов.