Эйнштейн и религия

В восприятии внешних предметов детская психология совершенно совпадает с психологией первобытных людей. Так, в одном из рассказов Пьера Милля является маленький мальчик, по прозвищу «Камешек». Дело в том, что когда этот мальчик, бывало, упадет на панели и больно ушибется о камни, ему говорили в утешение, что камням на панели тоже очень больно от его падения. И вот как угроза против всех этих камней, он принял прозвище Камешек, а вернее КАМЕШЕК, написанный заглавными буквами, единый, неповторяемый, грозный и всемогущий. Этот мальчик в своем восприятий внешнего мира является таким же совершенно убежденным анимистом, как любой папуас, австралиец или эскимос.

Если, наконец, перейти от анализа суб'ективных восприятий к рассмотрению объективных проявлений духовной культуры, мы опять-таки находим повсюду те же элементы относительности пространства и времени.

На первобытных рисунках, гравюрах и скульптурах вплоть до народов высокой культуры размеры предметов изменяются соответственно их важности, силе и власти. На египетских и ассирийских барельефах и стенных картинах, царь обыкновенно изображается значительно больше, чем другие фигуры. В особенности он превосходит побежденных врагов, связанных пленников и т. д. Так же точно и на мексиканских рисунках, изображающих бой, воин побеждающий гораздо крупнее воина побежденного. С другой стороны при встрече с богом тот же самый царь внезапно умаляется и становится из великана карликом. Я видел в Закавказье, в старинных армянских и грузинских церквах 10–15 веков, любопытные изображения в этом роде. Строитель церкви, большей частью князь, по имени такой-то, подносит божеству, престольному святому, эту самую церковь, как подарок, на блюде. Этот громоздкий подарок неизменно изображается, как детская игрушка пред лицом божества.

Такие же примеры можно найти на рисунках коряков, чукоч, эскимосов, например на тех, которые помещены в книге.

На детских рисунках человек, как главный центр внимания, изображается обыкновенно выше домов и деревьев, — «повыше лесу стоячего, чуть пониже облака ходячего», как сказано в былине таким же преувеличенным языком.

Язык жестов, в своем старании рельефно подчеркнуть размеры описываемых предметов, неизменно преувеличивает до крайности или преуменьшает их. Возьмем несколько примеров: «Толстый» указывается жестом широким и круглым — толстый, как бочка. «Маленький» — крошечный, как ноготь, с отмериванием на собственном ногте. «Высокий» — высокий, как сосна. «Бородатый» — борода до пояса. «Лохматый» — голова, как кудель. «Длинноносый» — нос, как топор, и т. п.

Точно к таким же преувеличениям и преуменьшениям, склонен так называемый поэтический язык, основанный в свою очередь на древних образах из области религиозной и космогонической, перешедших в область поэзии и литературы. Такими преувеличенными образами и уподоблениями изобилуют, как указано, русские былины. Напр., «Чара зелена вина в полтора ведра. Принимал чару единой рукой, выпивал чару единым духом». Или «палица весом в сорок пуд». Или «куда махнет (Илья татарином), туда улица (среди татарской рати); куда перемахнет — переулочек», и т. д.

Преуменьшенные образы реже, но тоже встречаются в песнях, в сказках, в пословицах. «Ее ноженки заплеталися, о травиночку запиналися». «Ниже тоненькой былиночки нужно голову клонить». «Мальчик с пальчик». «Тише воды, ниже травы». «Ни макового зерна во рту не имел», и т. д.

Я устранил умышленно, как указано в предисловии, из сферы моего рассмотрения все элементы чудесного, взятые в их необъяснимости и таким образом частично или всецело, признаваемые, действительно, за чудесные. Таковы вещие сны, содержавшие действительное предвещание, предсказания, предчувствия, распространение мыслей на расстояние и группы явлений, связанные со спиритизмом, которые парижский профессор и член Института Шарль Рише в своей новой книге: «Трактат Метапсихики», вышедшей в прошлом 1922 году в Париже, торжественно называет греческим именем: телекинезия, т.-е. учение о механических проявлениях чудесного (столоверчение, выстукивание блюдечком, дощечкой), и эктопласмия, т.-е. учение о материализации чудесного (материализация духов, руки в воздухе, фотографические снимки и пр.)

Нашей задачей является искать в так называемом чудесном об'яснимости, а не довольствоваться необъяснимостью… Если даже допускать необъяснимость в области явлений, подлежащих нашему исследованию, то она не может быть, частичного, а должна быть общею. Она должна выражаться не в исключениях, а в правилах. Вся сфера религиозных явлений, взятая в целом, притязает на чудесность, и нет надобности и возможности особо выдвигать вперед какую-нибудь отдельную, сугубо чудесную область.