Её тёмные крылья

– И что мне с ними делать? – спрашивает он, разглядывая семена.

– Посей их. Разбросай повсюду. Что захочешь. Ты начнешь с того конца, а я – с этого, и мы встретимся в центре.

Аид кивает, разворачивается и замирает. Затем делает движение рукой в воздухе, и в его ладони оказывается сморщенный и завядший гранат. И бог долго смотрит на фрукт, прежде чем встретиться со мной взглядом.

– Это из Эреба. Ты спрятала его. В нем есть семена, не так ли? Я подумал, что это может что-то значить.

– Это значит, я боялась, что ты лишишь меня еды и я умру голодной смертью. Совсем забыла о нем. Погоди… – До меня кое-что доходит. – Он был спрятан в моих одеялах. Ты маньяк.

Я шучу, но ярко-алая краска заливает его лицо, поднимаясь из-под его застегнутого воротника.

– Я искал, где бы спрятать цветок.

– Ты ничем не лучше Гермеса.

– Что это значит?

– Спроси его, как он пялился на мое нижнее белье.

Выражение лица Аида моментально меняется со смущенного на возмущенное.

– Он что? – отрывисто переспрашивает бог.

Я медленно киваю, протягивая руку за гранатом, который Аид мне вручает. Засовываю фрукт под мышку и, отвернувшись, начинаю разбрасывать семена. Несколько секунд спустя я слышу, как бог присоединяется к процессу.

В прошлый раз я копала лунки руками, но на этот раз разгребаю грязь босыми ступнями, погружая в нее пальцы и вздымая пыль. Я смотрю на Аида, наблюдая, как он повторяет мои движения своими начищенными до блеска ботинками. Я ухмыляюсь. Бог ловит мой взгляд и улыбается в ответ, робко, почти застенчиво.

Мы встречаемся в центре, и я достаю гранат. Не уверена, что он еще съедобен. Я погружаю в него большие пальцы и разрываю пополам, потом еще раз, стараясь не уронить ни зернышка. Хоть кожица уже сморщилась, внутри фрукт выглядит вполне неплохо. Я нерешительно нюхаю гранат и передаю Аиду две части.

– По одному в каждом углу, – говорю я, и мы расходимся по краям сада. Мои ладони покрыты соком фрукта, и на обратном пути я кончиком языка пробую его и, убедившись, что все в порядке, слизываю с пальцев. Посмотрев на меня, Аид делает то же, и мы снова встречаемся друг с другом – с красными ртами и липкими пальцами – рядом с нарциссами.

– Закрой глаза, – говорю я, и бог немедленно исполняет.

Я украдкой смотрю на него, пока он меня не видит, забавляясь хмурой складкой на его лбу. Мне хочется протянуть руку и разгладить ее большим пальцем. И словно почувствовав, что я смотрю на него, Аид хмурится еще сильнее, заставляя меня улыбаться.

Потом я тоже закрываю глаза и мысленно обращаюсь к семенам.

Я чувствую себя спокойной, как весенний день, когда тянусь к каждому из них и, как и прежде, призываю их расти. Чтобы шелуха раскололась и жизнь внутри выплеснулась наружу, устремилась вниз и вознеслась наверх одновременно, укоренилась в земле и закрепилась в ней. Я призываю стебли обратиться к бескрайнему бледному небу, потянуться к нему. И снова ощущаю этот звон внутри себя, ясный, идеальный звон.

Мы синхронно открываем глаза и смотрим на наш сад. Реальный, нереальный сад.

К красным нарциссам присоединились и другие растения. Десятки растений. Вдоль стены вьются виноградные лозы с сердцевидными листьями, произрастая из того, что я приняла за садовые бобы и, по всей видимости, ошиблась. У этих новых растений длинные белые, прозрачные соцветия из десятков крошечных цветков – они похожи на глицинию, сотканную из сахарной ваты или паутины. Пурпурные пионовидные георгины с бахромчатыми лепестками растут на толстых стеблях, а между ними расположились низкорослые растения цвета индиго, напоминающие капусту, с листьями-сотами. Ряды густой серебристой травы наполняют воздух ужасной сладостью, когда я прохожу мимо. Цветы с девятью лепестками выглядят так, будто их окунули в жидкую медь. Орхидеи с узором из черепов; ряды идеальных шарообразных цветов, похожих на макет Вселенной; темно-синие цветы с длинными оранжевыми тычинками, осыпающие землю пыльцой.

За исключением нескольких узких дорожек, пробивающихся сквозь заросли тут и там, все пространство заполнено растениями. Все они в цветах драгоценных камней или благородных металлов: аметиста, сапфира, рубина и жемчуга. Ничего из этого не существовало до сегодняшнего дня.

Но самое невероятное здесь – это деревья. Четверка жилистых стволов возвышается над стенами; густая восковидная листва такого темно-зеленого оттенка, что кажется черной. Сад точно больше не назовешь секретным. Деревья потрясают сами по себе, стволы настолько толстые, что если мы захотим встать по обе стороны от них и взяться за руки, то едва коснулись бы пальцев друг друга. Одно только это можно назвать настоящим чудом.

Если бы не золотые плоды, сверкающие сквозь листву.

Фрукты, растущие в стране мертвых.

«Я сделала это».

Восторг бурлит во мне, искрится в моих венах, и я смеюсь, кружусь, разглядывая все вокруг, а потом кружусь снова, потому что вращаться приятно. Все это выросло из-за странного сочетания смертных семян и бессмертной земли. И меня. Моего желания. Моей силы.