Её тёмные крылья

Мы подплываем к устью Ахерона, а затем лодка набирает скорость, двигаясь быстро – намного быстрее, чем мне бы хотелось, – пронося нас через Луг Асфодель, где из мрака восстают ворота Загробного мира. Они распахиваются перед нами, и на этот раз пес не рычит, словно знает, что я должна быть здесь. И снова это очень лестно.

Не то чтобы у меня был план, что делать дальше. Часть меня хочет отправиться к фуриям, потому что я знаю их лучше всего, но сестры, кажется, оказывают на меня дурное влияние. По крайней мере до тех пор, пока я не научусь контролировать то существо внутри меня, мне стоит держаться от них подальше.

Первым делом я хочу проведать свой сад. Это кажется правильным решением. Я могу построить дом из цветов и ждать, что случится дальше.

На причале я прощаюсь с Лодочником и иду вдоль него. Мои шаги отдаются эхом. Никто не ждет меня, и, когда дохожу до конца причала, я вглядываюсь в пустоту, которую представляет из себя Загробный мир. Я могла бы добраться до сада пешком. Я знаю, что он расположен недалеко от Элизиума, вот только не знаю, где именно.

Об этом я не подумала.

– Могу я помочь вам, госпожа?

Я слышу глубокий бархатистый голос и, обернувшись, замечаю женщину – богиню, – тихо направляющуюся ко мне. Она высокая и стройная, как серебристая березка, один ее глаз жемчужно-розовый, а другой – черный. Ее волосы серебряные с черными переливами, а она сама одета в черную тунику, похожую на мою, которая подчеркивает ее стройные ноги и длинные ступни. На руках сверкают золотые браслеты.

– Эрида, к вашим услугам. – Она кланяется, и я делаю смешной маленький поклон.

Теперь я вспоминаю: она подруга фурий, они жили вместе когда-то, пока Аид не взошел на трон. Это она махала нам из окна, когда мы впервые пролетали мимо башен. Алекто назвала ее «Госпожа Распря». Раздор.

Игнорируя тревожный звоночек внутри себя, я отвечаю:

– Я пытаюсь найти свой сад. Он где-то недалеко от Элизиума, но я не знаю, где это. Не могли бы вы указать мне путь?

– Я могу отвести вас, если позволите.

Я колеблюсь, затем киваю.

– Спасибо.

Богиня протягивает мне руку, согнув ее, как когда-то делал Аид, и я вцепляюсь в ее руку. Интересно, смогу ли я когда-нибудь сама ориентироваться здесь или мне всегда придется полагаться на помощь других, перемещаясь по Загробному миру?

Эрида оставляет меня у стен сада с благостной отрепетированной улыбкой, а затем исчезает, и сигнал тревоги, который я слышала после того, как она взяла меня под руку, превращается в оглушительный колокольный звон. Каждой клеточкой тела чувствую, что не должна открывать дверь и заходить внутрь.

Когда я осторожно касаюсь ручки, дверь распахивается.

Удар мгновенный, как удар в живот.

Мой сад, мой прекрасный, чудесный, невероятный сад лежит в руинах.

Все до единого растения были вырваны из земли, а затем искромсаны, раздавлены и изорваны так, что спасти уже невозможно. Те, что не были уничтожены, истоптаны ногами и вдавлены в грязь. Лепестки разбросаны повсюду как конфетти, а пыльца, словно кровью, залила все вокруг. Кора моих великолепных деревьев была изрезана когтями, способными резать камень, стволы едва ли держатся прямо, а все плоды разбиты о землю. Осквернение происходило методично и преднамеренно – ни одно растение не осталось нетронутым, никакой надежды не осталось вообще.

Я не могу это исправить. Здесь не осталось жизни, которую можно было бы пробудить. Здесь нечего спасать. Я вернулась ради этого сада, а его больше нет. Все погибло. Мой прекрасный сад.

И посреди разрушения стоит Бри. Ее руки, ступни, наряд – все покрыто зелеными пятнами.

Ее глаза распахиваются, когда она видит меня.

– Я не…

Я поднимаю руку, и она замолкает, хотя ее губы продолжают бессмысленно шевелиться. Все, что я слышу сейчас, – это низкое жужжание в моих ушах, словно я оказалась посреди осиного гнезда. Словно оно внутри меня, и, если я открою рот, осы вырвутся из моих легких, и я не смогу вернуть их назад.

Я вытягиваю руку, пытаясь найти хоть что-то, что можно спасти, но ощущаю лишь раскаленную ярость, разъедающую меня изнутри, когти, рвущиеся из моих пальцев, и темнеющие глаза, как у хищника. Я создала сад: он был моим – моя тайна и моя отрада, мое чудо, – и теперь он мертв. Мне не хочется быть злодейкой, не хочется быть монстром, но что еще мне прикажете делать, столкнувшись с этим? Я стою посреди пустоши, что была моим садом, а человек, которого я ненавидела больше всего на свете – и сколько бы я ни притворялась, что виню их обоих одинаково, я никогда не ненавидела Али сильнее, – покрыт соком растений и измазан в зелени, словно кровью.

«Она была моей лучшей подругой. Я бы умерла ради нее».

Я почти не чувствую, как мои крылья прорываются сквозь кожу и раскрываются.

Это не драконьи крылья, которые я себе представляла. Я вижу их краем глаза – две темные тени, похожие на слуг Аида.