Её цветочки

– Но зачем? Ведь его разыскивала полиция. Зачем ему было возвращаться домой, если он знал, что ваша мать заявила на него? И не только это – ваша мать пригрозила ему, что отравит его. Почему он вернулся, если ваша мать ясно дала ему понять, что здесь ему никто не рад?

– Он вернулся из-за усадьбы. Ему всегда был нужен только Туэйт-мэнор. Ради него он столько лет прожил в браке, в котором не было любви, – и все только для того, чтобы потерять его, когда Монти погиб. Он вернулся, чтобы потребовать то, что считал своим по праву.

Дрожа, Фрэнсин ухватилась за разматывающуюся нить своих воспоминаний, снова очутившись на солнце, светившем пятьдесят лет назад.

– Он вошел через парадную дверь. Тогда это показалось мне странным. Никто не использовал эту дверь, только чужие. Думаю, тогда я не поняла, кто это. Но это поняла Бри. Дверь хлопнула, и это напугало меня. Но не Бри. Она побежала к дому, и я сделала то, что делала всегда. Я последовала за ней.

Фрэнсин торопливо пересекла лужайку, открыла парадную дверь и остановилась в вестибюле, оглядываясь по сторонам. Констейбл беззвучно закрыл за собою дверь, затем встал рядом с ней, глядя на нее.

Вестибюль наполнился шепотом, перешедшим в бормотание, исходящее от обшитых панелями стен. Чувствуя, как что-то сдавливает ее грудь, Фрэнсин медленно оглядела шепчущие стены. Ей хотелось убежать. Она не желала дальнейших открытий, не была уверена, что выдержит их.

– Что произошло? – прошептал Констейбл, когда она продолжила молчать. – Что вы увидели?

– Я не видела это, а только слышала. Голос мамы… Затем голос отца. – Она закрыла глаза, чтобы лучше видеть себя, стоящую в вестибюле рядом с Бри. Мерзкое бормотание обвилось вокруг ее горла, словно мертвые пальцы, соединяя прошлое с настоящим.

Она повернула голову, следуя за бормотанием, глядя на закрытую дверь главной гостиной. Вот голос мамы, тихий и страдальческий; вот его голос, нерешительный и грубый.

Сделав один шаг в сторону главной гостиной, затем другой, Фрэнсин взялась за ручку ее двери.

– Они были здесь, а мы с Бри подслушивали под дверью. Они ссорились. Мама была в гневе. Она хотела знать, куда подевались девочки, и что-то кричала насчет Бри, а отец отрицал, что забрал их с собой. – Фрэнсин открыла дверь, собравшись с духом, ведь она редко заходила сюда в последние пятьдесят лет. – Я не помню всего, что они говорили, но чувствовала…

Она попыталась вспомнить те бурные чувства, которые ощущала тогда. Ей в нос ударил такой резкий запах табачного дыма, что она ахнула.

– Я чувствовала ненависть… Лютую ярость. Я точно не знаю, что здесь делала мама, ведь это всегда была комната отца. – Ее глаза скользнули по потертому персидскому ковру, по полу перед камином, по краю окна. Затем она посмотрела на стол, туда, где находилась та единственная вещь, которой здесь было не место.

– На столе стояла мамина корзинка со швейными принадлежностями. Это было странно, ведь мама никогда не занималась здесь шитьем – она всегда шила в маленькой гостиной. – Фрэнсин попятилась к порогу и закрыла дверь, оставив только щелку, через которую она могла видеть гостиную, как видела ее пятьдесят лет назад. – Они кричали друг на друга. Мама была в отчаянии, она была убеждена, что он забрал девочек назло ей. Послышался шум… Думаю, он ударил ее.

Фрэнсин ахнула.

– Рядом с корзинкой лежали ее ножницы для шитья. Когда я была маленькой, я так боялась их… Она схватила их…

Фрэнсин резко повернулась, увидев, как Бри упорхнула на кухню.

– Мы убежали, убежали в лес. – Вслед за своим воспоминанием о Бри она, пробежав через кухню, выбежала во двор, и все это время Констейбл следовал за ней. Фрэнсин взбежала по склону, ведущему в лес, затем остановилась. – Мы оставались в лесу весь день и еще долго после того, когда нам было положено лечь спать. Я тогда ничего не понимала. Думаю, даже в то время я пыталась заблокировать это, выкинуть из головы. – У нее вырвался крик, и она снова повалилась на колени. Крик разорвал темноту, и ей показалось, что сейчас и сердце разорвется от отчаяния.

Она сделала Констейблу знак не приближаться, не желая, чтобы на то хорошее, что он олицетворял собой, пала тень ужаса, которым было наполнено ее прошлое.

– Ваша мать убила отца? – пробормотал он, отступив.

Фрэнсин кивнула.

– Это было идеальное убийство, – хрипло сказала она. – Все считали, что он сбежал; никто не ожидал, что он явится домой и затем будет убит. Его искали везде, но только не здесь. – Она на миг закрыла глаза и прошептала: – И я знаю, где мама закопала его.

– Но ведь не в саду, не так ли? – спросил Констейбл. – Там уже негде копать.

– Нет. Она закопала его, можно сказать, на виду. – Она печально посмотрела на него. – Где можно закопать труп, чтобы никто не заметил? – Это был риторический вопрос, распутавший все запутавшиеся нити ее воспоминаний. – Это как загадка, чья отгадка такая простая, такая очевидная… Кладбище. Никому не пришло бы в голову искать труп на кладбище, ведь мертвым положено лежать именно там.

Она встала с колен и прошептала: