Её Высочество (СИ)

Почувствовав тепло чужого тела, тепло мужского тела, вплотную прижатого к ее собственному, Марселина с непривычки покраснела. Запустила пальцы в пышные кудри и принялась легонько массировать кожу головы. Камило был таким тактильным, таким ярким и искренним, таким… Другим. Непохожим на Марселину. Когда чуть ли не каждый день имеешь дело с семьей Мадригаль, не обращать внимания на их волшебную исключительность становится просто-напросто невозможно, ведь на ее на фоне твоя «обычность» кажется особенно заметной. Семьи Камило и Марселины были совершенно разными, полными противоположностями, и Камило при ближайшем рассмотрении тоже оказался полной противоположностью Марселины.

Язык любви Камило — слова, и без вслух высказываемого одобрения он буквально изнемогал. Марселина чувствовала, как с каждым проигнорированным с его стороны комплиментом между ними все больше нарастает невидимое, но на молекулярном уровне ощутимое напряжение, но она не могла — хотела, но не могла — клясться в любви так же открыто, возводить каждую проживаемую ею эмоцию в абсолют так же, как это делал Камило. Ей трудно было даже просто попросить его о помощи, что уж говорить о фразах, которые Марселина перечитывала из раза в раз в любовных романах, но которые тут, в реальности, колючей проволокой обвили ей горло.

Спустя месяц Марселина все еще допускала о том, что ее чувства к Камило запросто могли оказаться надуманными, но каждый проведенный с ним день доказывал обратное: чувства были самые что ни на есть настоящие, но настолько взрослые, непривычные и сложные, что заветный «конфетно-букетный период» превратился в настоящую проверку на прочность. Но правда ли Марселина и Камило подходили друг к другу? Камило ее веселил, обнимал и искал лишний повод поцеловать. Марселина же… Просто проводила время рядом? Она боялась открыто выраженной симпатии Камило и не осознавала того давления, которое на него оказывало ее молчание. А молчала Марселина часто. Причем подолгу, в очередной раз оставляя Камило с ощущением, что она недоговаривает и прячет от него что-то важное.

Так и сейчас тишина длилась уже слишком долго.

— О чем задумалась? — осторожно спросил Камило, приподнимаясь на локтях и заглядывая Марселине в глаза.

Когда их взгляды встретились, Марселина почувствовала знакомое покалывание во всем теле. Камило всегда так смотрел на нее… От одного этого взгляда колени подкашивались, и восторженный вопль сердца заглушал собой еле слышные нравоучения разума.

— У тебя красивые волосы, — ответила Марселина, проводя ладонью по гриве шоколадных кудрей. Даже эти, казалось бы, простые слова дались ей с неимоверным трудом, но все же они не отражали истинную причину ее молчания.

Камило негромко хмыкнул.

— Ты вся красивая, mi reina{?}[моя королева (исп.)], — уголки его губ вновь растянулись в улыбке, и Марселина на секунду растаяла.

Смущение сошло с ее щек, и в груди образовалось странное, не самое приятное чувство. Тяжесть охватила легкие, сделав последующий вздох шумным, как будто Марселина силой удерживала какое-то неловкое признание. Она потупила взгляд, сглотнула, и тогда Камило принял сидячее положение, параллельно взяв ее за руку.

— Что-то случилось? — его голос звучал обеспокоенно, но Марселина не могла ответить.

Если языком любви Камило действительно были слова, то Марселина оказалась в этом плане совершенно немой.

Как объяснить, как рассказать о всем том, что беспокоит ее уже не первую неделю? Камило наверняка разозлится на нее, ведь тогда это будет значить, что Марселина соврала ему. Приняла его чувства и лишь потом поняла, что задыхается в них.

Марселина, тщетно пытаясь справиться с волнением, выделила одну прядку черных волос и накрутила ее на палец. Черные и прямые волосы, лишенные объема у корней, совершенно не такие, как у Камило. Вся она совершенно не такая.

Взглянув на Камило, Марселина прикусила нижнюю губу. Сказать сейчас? Или оставить на потом? Нет, лучше сейчас… Но почему это так тяжело? Камило продолжал молча вглядываться в ее встревоженное лицо. Когда стрелки настенных часов, пристыдив, напомнили о неприлично затянувшейся паузе, Марселина приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Но ей помешали:

— Mija{?}[доченька (исп.)], я дома, — послышался из-за двери женский голос. Следом донеслось постукивание трости по полу. — Ты здесь?

Марселина отреагировала совсем не так, как ожидал Камило: вместо того, чтобы обрадоваться возвращению матери, она испуганно посмотрела на календарь. Прикинула что-то в уме, сопоставила даты с положением стрелок на часах, после чего вскочила с кровати, прижимая ладони ко рту.

— Ой… Ой-ой-ой! — Марселина забегала по комнате, собирая вещи Камило в одну кучу, пока тот удивленно наблюдал за ней с кровати. — Я совсем забыла, что сегодня она придет пораньше!.. И по дому ничего не сделала!

Камило попытался ее успокоить:

— Ну и что такого? Потом сделаешь, как я уйду.