Её Высочество (СИ)

Вчера вечером, после того, как Марселина перемыла гору посуды и несколько раз прошлась шваброй по всем полам в доме, у нее не осталось сил на то, чтобы выдавливать из себя еще какие-либо кулинарные изыски. Когда практически полностью отвечаешь за ведение домашнего хозяйства, времени на себя, на хобби и уж тем более на любовь совсем не остается и приходится довольствоваться тем, что есть.

— Ты шутишь? — чуть не подавился Камило и, дожевав, при взгляде на Марселину выгнул бровь. — Мне даже яичницу не приготовить так же вкусно, как получается у тебя.

Марселина чуть агрессивнее, чем планировалось, ответила:

— Ты просто не пробовал. Все приходит с опытом.

— Тоже верно… — стыдливо согласился Камило.

Да, ему за все пятнадцать лет жизни как-то не приходилось готовить, да и в целом делать что-либо по дому, но это ведь не делает его плохим человеком, так? Тогда почему слова Марселины прозвучали для него с еле уловимым упреком? Оставив этот вопрос без ответа, Камило вернулся к поеданию пищи.

После сытного обеда, приготовленного персонально для него и с любовью, Камило ощутимо подобрел, и к нему вернулась его привычная говорливость. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он сполз по стволу дуба и прислонился щекой к плечу Марселины. Тепло уходящего августа, сытость и тишина вокруг обернулись для него приступом сонливости.

— Эй, — Марселина легонько ущипнула его за щеку. — Не спи.

— Ай, — Камило вздрогнул. — Тогда давай о чем-нибудь поговорим.

— О чем же?

Камило повертелся на траве, нашел удобное положение и, приобняв Марселину за руку, спросил:

— Ты уже решила, что хочешь на день рождения?

— О-ох, не напоминай, — отмахнулась та, заметно расстраиваясь.

— Почему?

— Мне исполнится восемнадцать, и я стану старше тебя уже не на два года, а на целых три… — нехотя ответила она и насупилась. Камило не смог сдержать короткий смешок.

— Не волнуйся, бабуль, я буду любить тебя, даже если мне придется вести тебя под ручку, чтобы ты не рассыпалась, — отшутился он и мгновенно получил щелбан в самый центр лба. — Эй!.. Но это ведь ненадолго! Лишь до моего дня рождения. Ну, так что там с подарком?

Марселина замолчала. Уперлась взглядом в вытянутые ноги, но так ничего и не придумала.

— Даже не знаю… Вроде все есть, я всем довольна, — ответила она, и Камило такой ответ не понравился: он что-то недовольно промычал и потерся носом о рукав темно-синего пиджака.

Довольна, значит. А доволен ли он? Несомненно, Камило был счастлив лежать сейчас здесь, в присутствии Марселины, а не грезить о ней где-то в своей комнате, спрятавшись от всех родственников, но мог ли он с уверенностью заявить, что это было тем, чего ему всю жизнь хотелось? Оказалась ли Марселина той самой, ради кого Камило бросился бы в поединок с драконом, чтобы заполучить ее руку и сердце? Эти мысли натолкнули Камило на давнюю обиду — легкую, но все же обиду, — и, слившись в одно целое с вчерашним инцидентом, сделали его вдруг мрачнее тучи.

Отпустив руку Марселины, Камило отвернулся, и от внимания Марселины это, конечно же, не ускользнуло.

— М? — она хотела убрать спавшие на его лицо кудри, но Камило повел плечом, увернувшись от ее рук. — Что случилось?

— Ничего, — донесся до Марселины еле различимый бубнеж.

— Камило, — протянула она тоном воспитательницы, и Камило оставил сопротивление: привстал, театрально шмыгнул и как-то обиженно потупил взгляд.

— Ничего, — повторил он, и Марселина уже была готова повторно ущипнуть его за щеку, — но с того самого дня ты так и не повторила те слова… Хотя обещала.

Марселине потребовалось время, чтобы понять, о каких словах говорил Камило. И когда она все-таки поняла, на ее лице последовательно отразились самые разные эмоции: удивление, стыд, разочарование, а за ними — неподдельное раздражение.

— Понятно, — кивнула она механически. — А я уж думала, что-то серьезное… — отодвинувшись от Камило на траве, Марселина подтянула колени ближе и обняла их руками.

— А это что, несерьезно? — возразил Камило, более не скрывая своего возмущения. — Хотя зачем я спрашиваю.

Марселина прикусила щеку изнутри, не зная, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Ее возмутило, что вместо благодарности за то, что она изо дня в день кормила Камило своей стряпней, ей пришлось выслушивать это. Пассивно-агрессивно обвинения и упреки.

— Я думала, что спустя месяц можно обходиться уже и без этого, — ответила Марселина, и может в чем-то Камило с ней и соглашался — при условии, что Марселина будет говорить ему о своих чувствах чуть чаще, чем раз в вечность, — но жажда по словесно выражаемой любви, по такой, какой любовь была в его семье, вытеснила остатки здравого смысла. Он хотел что-то ответить, но не успел: только он открыл рот, как Марселина поспешила сменить тему, поглядывая на здание школы.

— У тебя еще остались занятия? — спросила она, упаковывая использованные салфетки обратно в сверток из ткани.

Камило несколько раз шумно вдохнул и выдохнул через нос, после чего вернулся к лежачему положению и прикрыл веки.

— Не-а.