Её Высочество (СИ)

— А ты сам не подумал о том, что тебе лучше остаться и помочь мне?! — прокричала Марселина в ответ, чем привлекла внимание проходивших мимо горожан. — Или тебе все нужно разжевывать? Я тебе не мама! — ее буквально разрывало от переполнявшей злости. Злости и обиды на то, что Камило был рядом с ней только в хорошие моменты, когда того хотелось ему, но не когда того хотела сама Марселина.

Но неужели Марселине было трудно рассказать своей матери о том, что они с Камило теперь вместе?! Камило-то всей своей родне растрепал, даже если его не спрашивали — так почему Марселина не могла поступить так же? Неужели ей было трудно вести себя с ним более открыто, не прячась в эту свою раковину безупречной во всем старосты и не делая вид, что у нее совсем нет на него времени? И почему любое, даже самое незначительное слово ласки из Марселины приходилось чуть ли не клещами вытаскивать?! Если она с самого начала не хотела с ним быть, то зачем дала ему надежду? Не стоило тогда все это начинать. Потому что теперь, когда он по-настоящему к ней привязался, уходить было нестерпимо больно.

— Я не читаю твои мысли!

— Как и я — твои! — Марселина раздраженно откинула волосы назад. — Откуда мне было знать, что мы встречаемся? Мало вокруг парней, которые только обещают, но ничего не делают?!

— Ты думаешь, я похож на них? — спросил Камило с заметной грустью в голосе; потная ладонь крепче сжала ремешок сумки.

— Да ни о чем я не думаю, — плюнула Марселина, отводя взгляд. Все ее тело было напряжено, как натянутая до предела струна. — Я сужу лишь по тому, что вижу.

— Значит, плохо смотришь.

— Уж прости, как умею.

— Ну и ладно.

— Прекрасно.

Смерив друг друга свирепыми взглядами, они развернулись и покинули площадь, уйдя в противоположных направлениях. Марселина шептала себе под нос всевозможные ругательства, Камило же пинал попадавшиеся под ногу редкие камушки. И лишь когда достигли дверей своих домов, оба вдруг поняли, что именно между ними произошло.

***

Домой Камило пришел на ватных ногах, и первой его встретила Долорес, ожидаемо слышавшая весь разговор с Марселиной, но вместо слов поддержки она лишь пожала плечами и продолжила путь, оставив Камило в одиночестве. Постояв некоторое время в пустом холле, он отмахнулся от попыток Каситы сдвинуть его с места и устало сполз по колонне вниз. Присев на холодный пол, Камило закрыл глаза. Правда, хватило его ненадолго: в темноте перед ним вновь предстал образ рассерженной Марселины, и он, вздрогнув, поднялся с пола, после чего в надежде осмотрелся.

Камило испытал острую потребность кому-нибудь выговориться, пожаловаться на случившееся, и очень кстати ему подвернулась Пепа, вышедшая из-за угла с корзиной чистого белья в руках. Завидев своего сына расстроенным, она пригласила его во двор и усадила на стул, а сама принялась развешивать белье на натянутую Каситой веревку.

Камило поведал обо всем в красках, разбавляя рассказ деталями и эмоциональными комментариями от себя о том, что Марселина, в общем-то, могла бы и уступить и рассказать маме об их отношениях (судьба которых теперь оставалась под вопросом), ведь тогда Камило не пришлось бы сбегать через окно, не пришлось бы выслушивать все то, что он выслушал часом ранее на площади, не пришлось бы ругаться с Марселиной и уходить, оставляя ее одну. Все было бы по-другому. Но увы, жизнь упорно подталкивала Камило к тому, что рано или поздно всем придется научиться жить с последствиями своих решений.

— Ну неужели ей все равно? — Камило сидел на стуле наоборот и, локтями упершись в деревянную спинку, смотрел куда-то в пустоту. — Я разве о многом прошу? По-моему, это совершенно нормально… — надув губы, он положил подбородок на сложенные предплечья.

Пепа в это время отжимала очередную сорочку, сдувая с лица непослушные рыжие волосы.

— Ты прав, это нормально, — заключила она, дослушав рассказ сына. — Но в ссорах никогда не бывает одного виноватого. Ты уверен, что просил ее об этом? — спросила Пепа, перекинув сорочку через веревку и расправив ткань.

Камило посмотрел на мать несколько удивленно.

— О чем ты?

Пепа вытерла пот; послеобеденное солнце било ей точно в затылок.

— Я к тому, что… Ты точно просил ее, а не просто об этом подумал и решил, что теперь она обязана сама догадаться о том, что ты хочешь?

Камило задумчиво отвел взгляд. Можно сказать, что напрямую он с Марселиной никогда об этом не говорил… Но разве так трудно было понять, что для него это важно?!

— Н-ну… Может и не просил, не помню, — ответил он в смущении, и Пепа победоносно хмыкнула.

— Вот видишь, — она достала из корзины стираное пончо Камило и повесила его рядом с сорочкой. Несколько холодных капель упали ей на босоножки, и она поморщилась. — Ладно. С тем, что нужно тебе, мы разобрались. Что насчет Марселины?

— В смысле? — Камило непонимающе захлопал ресницами.