Её Высочество (СИ)

Но Марселина не ответила. Ногой отодвинула кофейный столик на законное место и пригладила одежду, как будто скрывая улики того, что она позволила себе прилечь в разгар буднего дня. В привычной манере убрав волосы в хвост, она вдруг сказала такое, отчего Камило чуть не поперхнулся слюной:

— Так, вот твоя сумка, я сейчас открою окно, и ты вылезешь, ладно?

— Окно? — Камило вскинул брови. — Я не могу выйти через дверь?..

— Н-нет… — уклончиво ответила Марселина. — Я не говорила ей, что ты сегодня придешь…

— Разве это проблема? — Камило не понимал, что происходит, но сумку все же принял и перекинул лямку через плечо. — Она же меня знает. Скажешь, что…

Марселина его перебила:

— Я не рассказала ей, что мы… — она запнулась. — Ну…

Однако Камило все понял и без продолжения. Тело внезапно пронзило настолько сильным чувством, что потребовалось некоторое время, чтобы грамотно его дифференцировать.

— Вот как, — произнес он почти шепотом. Ему стало до слез обидно. Показалось, будто его захотели вымести на улицу вместе с пылью, как горстку какой-то несущественной, налипшей на обувь грязи. — Ясно.

Марселина открыла деревянные ставни, и Камило забрался на подоконник. Затем осторожно перелез на ветку росшего рядом дерева и обернулся напоследок, чтобы чмокнуть Марселину хотя бы в щеку, но та лишь бросила быстрое «пока» и скрылась за дверью в коридор. Поначалу Камило хотел вернуться, потребовать объяснений и на крайний случай обсудить все с матерью Марселины, но вовремя себя остановил. «В конце концов, — думал он, — это не так уж и важно». Ведь правда?

— Ты поставила овощи мариноваться? — поинтересовалась женщина, падая в кресло-качалку и вытягивая вперед травмированную ногу. — Я напоминала тебе перед уходом.

Марселина выбежала в кухню, набросила на себя передник и озвучила первую пришедшую в голову отмазку:

— Еще нет. Я… Забыла.

— Марселина, — произнесла ее мать непривычно осуждающе, — что-то ты совсем в облаках витаешь.

От полной формы своего имени, да еще и сказанной таким тоном, Марселине стало не по себе. Она попыталась сосредоточиться на готовке, но мысли ее роем кружились вокруг разговора с Камило, который явно не прошел для них бесследно и который еще даст о себе знать в виде новых вытесненных обид.

***

В полдень следующего дня Марселина и Камило встретились на уже обжитом ими месте: у крепкого ствола колумбийского дуба, произраставшего на территории школы. Уже издалека Марселина прочитала по лицу Камило, что тот был не в настроении, а потому ускорила шаг, прижав к груди заготовленный с вечера сверток.

— Привет, — поприветствовала она и опустилась на траву рядом с Камило; тень от широкой кроны листьев встретила ее приятной прохладой. Марселина поправила школьную юбку и откинулась спиной на ствол дерева. Пихнув Камило локтем в бок, она добавила: — Что, все еще дуешься?

Камило зевнул и, лениво потянувшись как кот, повернулся к Марселине лицом. Только тогда она заметила россыпь царапин на его веснушчатых щеках и предплечьях, выглядывающих из-под рукавов сорочки.

— Ага… Привет.

— Подожди… А это откуда? — Марселина протянула руку к израненной щеке, но Камило увернулся от ее прикосновений.

— Я вчера упал с дерева, — ответил он и поморщился, вспоминая момент болезненного столкновения с землей, — пока вылезал через твое окно.

Марселина выставила сложенные ладони в виноватом жесте.

— Ну прости… — протянула она, взглянув на Камило исподлобья, на что тот лишь слабо хмыкнул. — Хочешь, пойдем в медпункт и обработаем?

Камило покачал головой. По его непривычной сдержанности и отсутствию милых прозвищ, без которых не обходилась ни одна их встреча, Марселина поняла, что ситуация приняла серьезный оборот. Она не хотела возвращаться к вчерашней теме и поспешила прибегнуть к тяжелой артиллерии, припасенной как раз на подобный случай:

— А у меня кое-что есть… Посмотришь? — заговорщически протянула Марселина, расправив перед Камило ткань свертка, и обнажила румяные лепешки, до краев набитые ароматной начинкой. — Я знаю, как ты их любишь, и поэтому положила тебе двойную начинку… М-м, как пахнет… — достав из кулька одну лепешку, Марселина протянула ее Камило.

Камило поначалу сопротивлялся, но по итогу гордо принял поражение, подобно настоящему рыцарю, и, выдохнув, взял из рук Марселины лепешку, после чего торопливо поднес ко ее рту; теплый лаваш приятно грел кожу ладоней через салфетку.

— Ладно, сдаюсь, — жадно откусив, Камило издал довольный стон и закатил глаза от удовольствия. — Это просто божественно… Обожаю, как ты готовишь.

Марселина улыбнулась, робко заправив за ухо прядь волос, и распутала из салфеток свою порцию.

— Да это я так… На скорую руку сделала, — пожала плечами она, рассматривая узор на подрумянившемся лаваше. — На что хватило времени.