Читаем Эйсид-хаус полностью

В павильоне, где располагались раздевалки для футболистов и моя комната, был вполне себе пристойный туалет и оборудованы душевые. Так что деньги уходили только на выпивку и наркотики. Немалая статья расхода – но, если учесть прибыль от мелкого наркодилерства и мошенничества со страховкой и кредитными карточками, что-то даже накапливалось. Ну не клево ли?

И все же не такая уж это была малина. Ведь приходилось делать вид, будто работаешь.

Главной проблемой для «парки» (или сезонных парковых служащих, как мы официально назывались) была скука. Люди обычно приспосабливаются к окружающей обстановке, и, соответственно, в парках ты становишься жутко пассивным: даже мысль о том, чтобы что-то делать, пугает до дрожи. Это относится и к исполнению основных рабочих обязанностей, отнимавших лишь полчаса из восьмичасовой смены, и к любым дополнительным делам. Я бы лучше сидел весь день и читал биографии (я, кроме них, ничего не читаю) да периодически дрочил, чем отмывать раздевалки, которые через несколько часов будут опять такими же грязными, когда придет очередная орава футболистов. Даже перспектива короткого путешествия к стенному шкафу в нескольких футах от меня для того, чтобы включить термостат, была чревата напрягом и отвращением. Казалось проще настроить свой мозг на такую волну, чтобы решительно сказать шести потным командам футболистов, будто душ сломан или нагреватель барахлит, чем просто включить этим уродам воду. А заодно можно проверить, как иерархия Службы охраны парка реагирует на подобные происшествия. Такая информация может пригодиться в дальнейшем.

Игроки, со своей стороны, реагировали довольно предсказуемо:

– ГРЕБАНЫЙ ДУШ СЛОМАЛСЯ? ЧТО ЗА ХУЙНЯ! КАКОГО ЧЕРТА!

– МЫ ПЛАТИМ НАШИ ЧЕРТОВЫ ДЕНЬГИ ЗА УДОБСТВА…

– МЫ ТРЕБУЕМ КОМПЕНСАЦИЮ! НАМ НУЖЕН ДУШ, ТВОЮ МАТЬ!

Меня окружили семь десятков потных игроков и суетливые краснорожие судьи. Тут да, я уже пожалел, что не дотащил свою задницу до пульта и не включил душ. Моя стратегия в таких случаях заключалась в том, чтобы, перехватив у футболистов инициативу, изображать еще более праведное негодование.

– Послушай, приятель, – говорю я, сердито качая головой, – я уже, черт возьми, говорил чувакам на прошлой неделе, что с нагревателем какая-то херня. Я просто заколебался говорить им. Проблема в нагревателе. Иногда работает прекрасно, а иногда глючит – и хоть ты тресни.

– Да, но на прошлой неделе все было нормально, когда тут дежурил другой парень…

– Вот в чем собака зарыта: просто потому, что душ работает два или три раза без перебоя, эти козлы в управлении думают, что им не о чем беспокоиться – мол, чего зря отрывать задницу от стула. Я говорил им, чтобы прислали сюда мастера. Капитальный ремонт, вашу мать, вот что здесь нужно. Футболистам необходим надежный душ в такую погоду, сказал я тем парням. И что, пошевелили ли они чертовыми задницами?

– Да только не эти козлы, им наплевать.

– Угу, но вы, ребята, прихо́дите сюда после матча и требуете чертов душ. А достается в результате не тем; все шишки валятся на таких простаков, как я, – недовольно поджал я губы и ткнул себя пальцем в грудь.

– Да ладно тебе, парень, – заявил один из капитанов команд, – мы ничего против тебя не имеем.

– Никто чувака и не обвиняет, – говорит капитану один из игроков.

Они все кивают в молчаливом согласии, за исключением нескольких долбоебов сзади, продолжающих бухтеть. Затем один капитан встает на скамью и кричит:

– Ребята, сегодня душа не будет! Понимаю, что это досадно, но ничего не поделаешь. Парень тут сделал все, что мог.

Громкий свист, шипение и проклятия переполнили воздух.

– Ладно, здесь ничего не попишешь. Это не его ошибка. Он сообщил в муниципалитет, – добавил, поддерживая капитана, еще один игрок.

Ворча, они стали переодеваться, глупые уроды. Весь вечер пошел по пизде. Придется им сперва отправиться домой принять душ, а не поломиться немедленно в паб, обсуждая матч и с важным видом разглагольствуя о футболе, музыке, телевидении, ебле и несостоятельности друзей в современном мире. Динамика вечера забуксовала. Пабу, в который они пойдут только потом, с его дерьмовым пивным садом, достанется меньше выручки, чем могло бы. Полный облом, особенно на фоне общего экономического спада. Подружек и жен они встретят с кислыми минами, как будто у них украли вечер с друзьями, и с недовольным видом направятся в ванную принимать душ. Победа, которую не отметить и не посмаковать, или поражение, от которого толком не отойти и не промассировать горечь лагером. Членов муниципального совета и чиновников, отвечающих за отдых и развлечения, будут доставать визгливые, багроворожие, обрюзгшие, сексуально неадекватные и озабоченные говнюки, управляющие нашей прекрасной Шотландией на всех уровнях.

И вся эта засада только потому, что парки не удосужился включить нагреватель. В твоих руках настоящая пиздатая сила! Слопайте, вы, козлы! Как же я безумен…

Перейти на страницу:

Все книги серии Иностранная литература. Современная классика

Время зверинца
Время зверинца

Впервые на русском — новейший роман недавнего лауреата Букеровской премии, видного британского писателя и колумниста, популярного телеведущего. Среди многочисленных наград Джейкобсона — премия имени Вудхауза, присуждаемая за лучшее юмористическое произведение; когда же критики называли его «английским Филипом Ротом», он отвечал: «Нет, я еврейская Джейн Остин». Итак, познакомьтесь с Гаем Эйблманом. Он без памяти влюблен в свою жену Ванессу, темпераментную рыжеволосую красавицу, но также испытывает глубокие чувства к ее эффектной матери, Поппи. Ванесса и Поппи не похожи на дочь с матерью — скорее уж на сестер. Они беспощадно смущают покой Гая, вдохновляя его на сотни рискованных историй, но мешая зафиксировать их на бумаге. Ведь Гай — писатель, автор культового романа «Мартышкин блуд». Писатель в мире, в котором привычка читать отмирает, издатели кончают с собой, а литературные агенты прячутся от своих же клиентов. Но даже если, как говорят, литература мертва, страсть жива как никогда — и Гай сполна познает ее цену…

Говард Джейкобсон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Последний самурай
Последний самурай

Первый великий роман нового века — в великолепном новом переводе. Самый неожиданный в истории современного книгоиздания международный бестселлер, переведенный на десятки языков.Сибилла — мать-одиночка; все в ее роду были нереализовавшимися гениями. У Сибиллы крайне своеобразный подход к воспитанию сына, Людо: в три года он с ее помощью начинает осваивать пианино, а в четыре — греческий язык, и вот уже он читает Гомера, наматывая бесконечные круги по Кольцевой линии лондонского метрополитена. Ребенку, растущему без отца, необходим какой-нибудь образец мужского пола для подражания, а лучше сразу несколько, — и вот Людо раз за разом пересматривает «Семь самураев», примеряя эпизоды шедевра Куросавы на различные ситуации собственной жизни. Пока Сибилла, чтобы свести концы с концами, перепечатывает старые выпуски «Ежемесячника свиноводов», или «Справочника по разведению горностаев», или «Мелоди мейкера», Людо осваивает иврит, арабский и японский, а также аэродинамику, физику твердого тела и повадки съедобных насекомых. Все это может пригодиться, если только Людо убедит мать: он достаточно повзрослел, чтобы узнать имя своего отца…

Хелен Девитт

Современная русская и зарубежная проза
Секрет каллиграфа
Секрет каллиграфа

Есть истории, подобные маленькому зернышку, из которого вырастает огромное дерево с причудливо переплетенными ветвями, напоминающими арабскую вязь.Каллиграфия — божественный дар, но это искусство смиренных. Лишь перед кроткими отворяются врата ее последней тайны.Эта история о знаменитом каллиграфе, который считал, что каллиграфия есть искусство запечатлеть радость жизни лишь черной и белой краской, создать ее образ на чистом листе бумаги. О богатом и развратном клиенте знаменитого каллиграфа. О Нуре, чья жизнь от невыносимого одиночества пропиталась горечью. Об ученике каллиграфа, для которого любовь всегда была религией и верой.Но любовь — двуликая богиня. Она освобождает и порабощает одновременно. Для каллиграфа божество — это буква, и ради нее стоит пожертвовать любовью. Для богача Назри любовь — лишь служанка для удовлетворения его прихотей. Для Нуры, жены каллиграфа, любовь помогает разрушить все преграды и дарит освобождение. А Салман, ученик каллиграфа, по велению души следует за любовью, куда бы ни шел ее караван.Впервые на русском языке!

Рафик Шами

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Пир Джона Сатурналла
Пир Джона Сатурналла

Первый за двенадцать лет роман от автора знаменитых интеллектуальных бестселлеров «Словарь Ламприера», «Носорог для Папы Римского» и «В обличье вепря» — впервые на русском!Эта книга — подлинный пир для чувств, не историческая реконструкция, но живое чудо, яркостью описаний не уступающее «Парфюмеру» Патрика Зюскинда. Это история сироты, который поступает в услужение на кухню в огромной древней усадьбе, а затем становится самым знаменитым поваром своего времени. Это разворачивающаяся в тени древней легенды история невозможной любви, над которой не властны сословные различия, война или революция. Ведь первое задание, которое получает Джон Сатурналл, не поваренок, но уже повар, кажется совершенно невыполнимым: проявив чудеса кулинарного искусства, заставить леди Лукрецию прекратить голодовку…

Лоуренс Норфолк

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза