Эйсид-хаус

Я склонился над ней, опустил голову между ног и начал искусно обрабатывать языком ее клитор, описывая дразнящие круги. Я стал думать о Грэме Сунессе[69], потому что у него были проблемы с сердцем. Интересно, а у него из-за этих таблеток тоже не стоял? Я думал о его карьере, сосредоточившись на Кубке мира 1982 года в Испании, который, помнится, смотрел с отцом вместе. Мама бросила нас лишь за три года до того, и мы вернулись домой от нашей тети Ширли. Она приглядывала за нами все это время, пока отец не почувствовал себя в состоянии справляться сам. У него был своего рода нервный срыв. Он никогда об этом не говорил. А дело в том, что нам нравилось у Ширли в Мордане и совершенно не хотелось возвращаться в Мьюрхаус, или «собраться всей семьей», как он говорил. Чтобы умаслить нас, он позволил нам смотреть все игры на Кубок 1982 года. Огромная таблица на всю стену была приклеена в гостиной над камином. На стене до сих пор остались четыре отметины, хотя ее красили по крайней мере однажды на моей памяти. Дешевая краска, видимо. Как бы то ни было, все надежды тогда возлагались на Сунесса, но я думал, что он весь турнир просто строил из себя и выпендривался. Да блин, ничья 2:2 с Советским Союзом, мать его за ногу.

– Ооо, ты такой озорник… ооо… ооо… – возбужденно шипела она, вжимая мое лицо в свою пизду.

Я задыхался, отчаянно пытаясь вдохнуть через нос, забитый острым ароматом. Никакого вкуса, только запах, намекающий на вкус.

Я представил себе Сунесса, как он надменно расхаживает в центре поля, но он ничего не делал с мячом, просто держал его, а нам нужна была победа, и секунды матча таяли на глазах. И ведь это происходило в те дни, когда люди действительно переживали за Шотландскую сборную по футболу.

– Дай мне его… – прошептала она, – ты выжал из меня все соки, теперь дай мне его…

У меня был слишком мягкий, чтобы вставить ей, но она взяла его в рот и он окреп. Я вошел в нее, и она стонала так громко, что мне действительно стало не по себе. Я выставил вперед нижнюю челюсть на манер Сунесса, и понеслась. Через полдюжины тычков она мощно кончила, сжимая мои ягодицы.

– АХ ТЫ ГРЯЗНЫЙ БАНДИТИК! АХ ТЫ ДЕРЬМЕЦО! ЧУУУДЕСНО… – вопила она.

Старая добрая работа языком никогда не подводит. Ни на что больше шотландский язык все равно не годится. Я подумал о ее дочерях и выплеснул в нее малафью.

Интересно, позовет ли она меня снова на чай?

13 Свадьба

Мэй держалась так, как будто ничего не произошло, если не считать того, что периодически одаривала меня кокетливой улыбкой и специально задерживалась у ксерокса, чтобы ласково потрепать меня по заднице.

Я был немного озадачен и раздосадован всем этим. Что за безумие!

Через неделю после моего выступления с Мэй под дверь просунули почтовое приглашение. Оно гласило:

ТОММИ И ШЕЙЛА ДЕВЕННИ

приглашают Вас на бракосочетание

их дочери

Мартины

и

мистера Рональда Диксона

в субботу, 11 марта 1994 года, в 3 часа дня

в приходской церкви Друмбре, Эдинбург,

и на последующий банкет

в отеле «Кэпитал», Фокс-Коверт-роуд.

Я бросил приглашение на тумбочку у кровати. Это произойдет в следующем месяце. Ровно через месяц Ронни будет женатым мужчиной, хотя потенциальные препятствия, стоявшие на пути этого события, не поддавались логическому осмыслению.

Через пару дней мне позвонила Тина. Меня подмывало обрушить на нее поток поздравлений, но я наступил на горло собственной песне – а вдруг мероприятие уже отменили. Вся эта затея покоилась на довольно зыбком фундаменте.

– Брайан?

– Да.

– Это Тина, узнаешь?

– Тина! Клево! Как дела? Я получил приглашение. Великолепно! Как Рон?

На другом конце линии наступило тяжелое молчание. Затем:

– Ты хочешь сказать, он сейчас не у тебя?

– Что… Нет. Я не виделся с ним целую вечность.

На этот раз пауза была еще дольше.

– Тина? – переспросил я, гадая, не бросила ли она трубку.

– Он сказал, что хочет с тобой повидаться. Попросить тебя быть свидетелем на свадьбе. Хотел попросить это при личной встрече, так он сказал.

– Черт… да ты не беспокойся о Ронни, Тина. Должно быть, он задержался в пути. Наверное, он немного взволнован из-за свадьбы и всего такого, понимаешь? Он объявится.

– Да уж лучше бы объявился, черт возьми! – резко бросила она.

Он появился через три дня, когда я только-только вернулся с работы, ел сэндвич с беконом и смотрел с Дарреном шестичасовые новости. Мы грязно ругались всякий раз, когда ненавидимые нами люди, а это каждый второй, появлялись на экране. Эврил читала журнал. Она поднялась, чтобы ответить на звонок в дверь.

– Брайан, там к тебе кто-то пришел, – сказала она. – Какой-то шотландский парень… он, похоже, немного не в себе.