Эйвери: тройной отбор

– Ну что ты, – усмехнулась я. – На драки меня никогда не брали, я сама в них ввязывалась! Обижалась, что меня не воспринимают всерьез, сжимала кулачки, вот так, – я продемонстрировала его высочеству, как делала это в детстве, – и молотила, что было сил, куда ни попадя. Однажды отец увидел мои попытки подраться с соседним парнишкой за яблоню – на ней росли поразительно вкусные яблочки – и взял меня под свое крыло. Показал, как правильно сжимать кулак, куда надо бить, как удар держать. Немало я синяков заработала тогда и, знаешь, что самое смешное?

Я повернула голову и заметила, что принц все это время неотрывно смотрит на меня. От этого внимательного, почти нежного взгляда даже забыла, о чем хотела сказать.

– Почему вы так смотрите?

Казалось, «вы» способно увеличить между нами дистанцию, но что-то подсказывало, что наши с Реном души давно уже переплетены и никакое «вы» не способно разлучить их.

– Ты удивительная. Наверняка, мальчишки докучали тебе своим вниманием.

– Во мне не видели девушку, – я зарделась, но не нашла сил отвести взгляд от изумрудных глаз принца.

– Тогда они слепцы, – прошептал Рен, погладив меня по щеке. – Ты рассказывала о том, как отец учил тебя драться…

– Да, точно! – я попыталась собраться с мыслями, но это сложно, когда красивый мужчина дарит тебе свое тепло, смотрит так внимательно и поглаживает пальцами твою ладонь… – Самое смешное, что когда я научилась драться, желание и необходимость в этом пропали. Главное, чему научил отец, что сила не в кулаках, а в голове. Из любой, даже самой сложной ситуации, можно найти выход, не вынимая оружия. Нет, иметь его необходимо, для более веского аргумента, – усмехнулась я, – да и тренированный кулак – отличный друг, если нападут лихие люди, но умение договариваться – куда более важное. И тогда у меня начался новый курс…

– Отец учил тебя дипломатии, – догадался принц.

– Скажем, это были совместные уроки от родителей. Знаешь, они – удивительный пример того, как уживаются люди из совершенно разных миров. Когда не сложилась политическая карьера, отец ушел в ремесло. Матушка продолжила заниматься аптекарским делом. Они нашли себя, на работе справляются выше всяких похвал, а дома, даже спустя десятки лет совместной жизни – все время ругаются! Но мама научила меня главному правилу семейной жизни. Он всегда твердила: как бы сильно вы ни спорили, как бы ни были сильны ваши разногласия, вечером вы всегда должны ложиться в одну постель. Поцелуй и обними мужа перед сном, даже если твоя душа полна обиды. Разделение душ начинается с разделения тел и сердец. Ни один спор не стоит этого.

– И этот совет работает? – поинтересовался Рен.

– Мои родители по-прежнему вместе и по-прежнему любят друг друга. Однажды они не разговаривали два месяца! Поссорились из-за какой-то ерунды! Но каждую ночь спали вместе. Каждую ночь желали друг другу добрых снов и верили, что все наладится. Как-то соседка пыталась злословить на моего отца, жаловалась матери, так та ей чуть волосы не повыдергивала! Вот и отец вступался за маму, хоть они и злились друг на друга. То, что происходит между двумя людьми, должно оставаться только между ними. Нельзя выносить сор из избы.

– Твои родители – удивительно мудрые люди. Съездим к ним после отбора?

Я вскинула брови и повернулась к его высочеству.

– Вы уверены, что это понравится Агате?

– Агате? – удивился Рен. – Я говорю о нас. Мне хочется познакомиться с ними. Твой отец хотел заниматься политикой. Если желание еще в силе, я могу способствовать его карьере…

– Рен, это… – я улыбнулась, но лицо Агаты так и всплыло перед глазами. Не понимаю, что происходит. – Наш дом всегда для тебя открыт, и родители с удовольствием примут его высочество у себя.

– Его высочество? Кажется, я твой жених.

– Когда закончится отбор, мы станем… – я осеклась.

Кем мы станем?

– Время расставит все по местам, – улыбнулся Ренальд и коснулся губами моей щеки. – Добрых снов, Эйвери.

Кажется, кто-то близко к сердцу воспринял опыт моих родителей.

– Доброй ночи, Ренальд, – прошептала, а у самой сердце заходилось и щеки горели. Нежное прикосновение принца все еще пылало на коже.

– Ты кое-что забыла, – он приподнял бровь, не сводя с меня пристального взгляда.

Неужели хочет, чтобы и я его поцеловала? Как же это можно? Хотя, знаю я Рена. Он, пока своего не получит, не отступится.

Подалась вперед и, сгорая от стыда, закрыла глаза. Зря это сделала! Вместо щеки, я коснулась губами уголка его губ. По телу прошла огненная волна, будто я оказалась на кратере вулкана, который вот-вот начнет извергаться. Ренальд наверняка слышал, как бушует в моей голове кровь, как трепещет сердце в груди, как дрожат ладони… Это преступление – вызывать в девушке такие чувства, какие сейчас вызывает его высочество.

– Теперь можно отдыхать. Завтра очень сложный день, Эйвери. Но обещаю тебе, все будет хорошо, – заверил Ренальд, устраивая руку на моем животе и притягивая меня к себе.

Спать? Он серьезно? Да я же теперь не усну!