Екатерина Великая

Мой режим чрезвычайно устраивает меня, я вполне здоров, весел большую часть времени, несмотря на свои печали, очень счастлив с женой и невесткой. Что касается мужа последней, то он часто доставляет мне огорчения. Он стал более буен, чем прежде, и очень своеволен; его желания нечасто совпадают с доводами разума. Война свихнула ему мозги. Он бывает жесток с солдатами своего полка; у него есть такой — он сам его создал, и в нем видит только начало»^{1071}.

25 марта Платон Зубов был награжден титулом князя Священной Римской империи, а Аркадий Морков получил титул графа.

Теперь, когда и Александр, и Константин были женаты, Екатерина всерьез обратила свое внимание на проект брака между внучкой Александрой и молодым королем Швеции. Первым препятствием, которое следовало преодолеть, была вызывающая глубокое раздражение Екатерины уже состоявшаяся помолвка между Густавом Адольфом и принцессой Мекленбург-Шверинской. Но, похоже, шведы не прочь были разорвать ее ввиду перспектив русского брака. Екатерина ясно изложила свою позицию в письме русскому послу в Стокгольме генералу Будбергу.

«Я, как всегда заявляла, никогда не согласилась бы завязать этот узел, если он не станет результатом личного знакомства и взаиморасположения. Я все-таки настаиваю на необходимости путешествия, которое король и регент могут совершить к моему двору, чтобы осуществить это знакомство. Я тем больше придерживаюсь этой идеи, что, позволив себе быть слепой из-за нежности к внучке и желания видеть ее королевой Швеции, делаю самый лучший из всех возможных подарков королю и его королевству. Но необходимо, чтобы она тоже нашла свое счастье, которое является предметом всех моих молитв и моей самой трепетной заботы»^{1072}.

Ко времени, когда двор в мае текущего года двинулся в Царское Село, Екатерина наконец заметила, к чему готовится ее фаворит. Она велела Платону Зубову прекратить проявлять внимание к жене Александра, и в этом году «не было больше прогулок, взглядов и вздохов»^{1073}.

Екатерина сообщила Гримму, что она в добром здравии и делает много упражнений. Снова ожидались роды Марии Федоровны. Константин заявил, что никогда не видел такого огромного живота — в нем, должно быть, четверо. Долгожданный третий сын, Николай Павлович, появился 25 июня. В пять часов утра в Царском Селе начали стрелять пушки, объявляя о рождении. Екатерина, которая, как обычно, всю ночь оставалась с невесткой, написала Гримму о новом внуке в тот же день:

«Сообщаю монсеньору Козлу отпущения, что в три часа утра маман родила огромного мальчишку, которому дали имя Николай. У него бас, и кричит он очень странно; его рост один аршин без двух вершков [более двух футов], а руки почти такие же, как мои; я никогда в жизни не видела такого богатыря. До свидания, будьте здоровы. Если он продолжит так же, как начал, его братья станут казаться миниатюрными рядом с этим колоссом»^{1074}.

5 июля Екатерина сообщила Гримму об удивительно быстром развитии нового внука: